Садилось солнце. Солдаты возвращались в казармы на ужин. Александеру есть не хотелось – аппетит и тот его покинул. Единственной «пищей», которая доставляла хоть немного удовольствия, было внимание со стороны Эмили, и последние несколько дней он зачастил в таверну «Бегущий заяц». Молодая женщина понимала, что с ним происходит, не задавала вопросов и довольствовалась тем немногим, что он готов был ей дать. Оказавшись возле трактира, Александер в сомнении остановился. Эмили служила в заведении разносчицей и наверняка сейчас была в кухне. Может, она, как бывало, угостит его куском сыра или еще чем-нибудь вкусным? Живот, который давно устал от алкоголя, издал жалобное урчание. Александер толкнул дверь и вошел.
Фонарь покачивался, и желтоватое пятно света танцевало на грязной дороге, распугивая темноту и крыс. Батист пришел, чтобы проводить Изабель домой. В питейных заведениях полно пьяных солдат, и девушке опасно в такой час оставаться одной на улице… Изабель поспешила спросить, как отец, но ответ ее не утешил: «Ему не лучше». Ах, если бы только повидаться с Александером хоть на несколько минут!
«Бегущий заяц» находился в паре шагов, но Изабель не решилась попросить Батиста туда зайти. Старый слуга относился к ней с истинно отеческой заботой, поэтому она послушно побрела домой.
Войдя в кухню, Изабель присела у стола и принялась доедать с тарелки ветчину. Мать поднялась проведать отца. Ти-Поля уложили спать. Мадлен с Перреной в гостиной играли в карты. Приятно пахло паштетом из мяса голубя
[149]
. Огромная стая странствующих голубей задержалась на несколько дней на поле недалеко от города, и предприимчивые горожане палками убили не одну сотню. Будет чем попировать на радостях! Завтрашний семейный обед уже варился в кастрюлях над огнем и останется там на всю ночь…
Запив вином последний кусочек хлеба, Изабель собралась было идти спать, когда в дверь кухни постучали. К удивлению девушки, запоздалой посетительницей оказалась сестра Клотильда. Молодая монахиня была в состоянии паники. Изабель поспешила усадить гостью, налила ей вина и только потом спросила, что же ее так встревожило. Но сестра Клотильда бормотала что-то нечленораздельное, и понять, в чем дело, не представлялось возможным.
Услышав рыдания монахини, прибежали Перрена и Мадлен.
– Что стряслось? – спросила Перрена. – Почему сестра Клотильда так горько плачет?
– Похоже, что-то случилось с Марселиной. Это все, что мне удалось разобрать.
– С Марселиной?
– Она все повторяет, что душа ее теперь пропала. Не понимаю…
Услышав это, сестра Клотильда зарыдала еще горше. Она что-то пробормотала, и Мадлен удалось разобрать несколько слов.
– Господи!
Изабель посмотрела на кузину вопросительно.
– Если я правильно поняла, Марселина… умерла! – прошептала бледная как полотно Мадлен.
– Как? – вскричала Изабель, широко распахнув глаза. – Умерла? Марселина умерла?
Бедная заплаканная монахиня кивнула и залпом выпила вино.
– Нашли сегодня вечером…
– Как это – «нашли»? Где? О чем ты говоришь? Расскажи, мы с ума сходим от беспокойства!
– Жак, наш водонос, ее нашел. На ветке большого клена там, на мысе Диамант…
Кровь отлила от лица Изабель. На ветке? Нет, должно быть, она неправильно истолковала слова сестры Клотильды! Но, увидев выражение на лицах Перрены и Мадлен, девушка поняла – Марселина повесилась.
Известие было настолько ужасным, что разум отказывался в него верить. Марселина умерла? Марселина повесилась на веревке, которую смастерила из обрывков собственной юбки? Разве такое возможно? Изабель почувствовала, как огромное бремя обрушивается на нее, давит на грудь. В голову пришло, что она тоже частично виновата в смерти подруги. Слишком занятая Александером и своими горестями, она не уделяла Марселине времени, не протянула ей руку помощи… Из рассказа сестры Клотильды выяснилось, что юная метиска была беременна, но даже мысль о ребенке, зачатом в насилии, была ей невыносима. Она не смогла пережить позор…
* * *
На следующий день Изабель не стала дожидаться Батиста. Выйдя из дома мадам Гюйон, она прямиком направилась к трактиру. Ей очень хотелось повидать Александера, и она злилась на себя за то, что не дала ему знать об этом заранее. Держа в вытянутой руке фонарь, а в другой маленький ножичек, она быстро пошла по улице. Неподалеку располагался квартал, где квартировали солдаты-шотландцы, и сегодня вечером там было особенно шумно. Изабель старалась держаться в тени домов, то и дело оглядывалась и шла тихо, как тень. От каждого шороха у нее замирало сердце. Наконец она увидела покачивающуюся вывеску «Бегущего зайца».
В игре ему сегодня не везло, поэтому Александер встал из-за стола, чтобы выпить по чарке с Коллом и Финли, отмечавшим скорое рождение своего первенца. День выдался трудным, и алкоголь уже успел затуманить ему разум – Александер вполуха слушал рассказ о том, как французы напали на отряд гренадеров, отправившихся в пригород за дровами.
Потягивая виски, он посматривал по сторонам. За столом возле самой двери сидели два офицера, и тот, у которого голова была перебинтована, как раз поднял свою чарку. За соседним столом пустовало место Артура Лэмма. Сегодня утром он умер от цинги. Никогда больше не запоет его скрипка… По залу гибкой походкой прошла молодая подавальщица. Александеру она показалась очень симпатичной – рыжие кудри убраны под снежно-белый чепец, пухлые щечки, лукавая улыбка… Некоторое время он с удовольствием представлял себе, как выглядит эта красотка без одежды, и вздрогнул, когда возле самого уха раздался голос Эмили:
– Глаз не спускаешь с Сюзетты, да, милый?
Александер улыбнулся ей и усадил к себе на колени.
– Ревнуешь?
– А у меня есть повод?
– Я еще не сделал ничего плохого! – прошептал он, целуя молодую женщину в шею.
– Ненасытный!
Она посмотрела на него со странным выражением.
– Еще немного, и я поверю, что ты и вправду в меня влюбился!
Эмили поцеловала его в губы и попыталась встать, но он удержал ее за талию и обнял еще крепче. Она улыбнулась и уперлась руками ему в грудь, словно бы желая оттолкнуть. Понимая, что это всего лишь игра, Александер удвоил старания.
– Знаешь, я бы смог сегодня…
– Алекс, не говори глупости! Ты слишком много выпил.
– Моя крошка Эмили, я в полном порядке! Let me show ye…
[150]
И он поцеловал ее в губы так порывисто, что не сумел сохранить равновесие и свалился на пол, увлекая прелестницу за собой. Вокруг засмеялись. Все так же прижимая Эмили к себе, Александер покатился под стол. Однако происходящее вовсе не казалось молодой женщине забавным, и она попыталась вырваться. Тогда он подмял ее под себя, чтобы не дать высвободиться.
