– Спасибо, нет.
По правде говоря, он бы с удовольствием чего-нибудь выпил, но желание поскорее покинуть этот кабинет было сильнее, чем жажда. Перо продолжало царапать бумагу. Сколько Александер помнил, его друг детства обходился с перьями так же безжалостно. Внезапно перед его внутренним взором возник дом в Фортинголе, построенный дедом Джоном Кэмпбеллом по возвращении из изгнания, через шесть лет после восстания 1715 года. В комнате, где они с Арчибальдом занимались, всегда пахло чернилами и книгами, а еще кофе и сладкими булочками, которые обычно в это время выпекали в кухне. Как же ему нравилось это! Беззаботное время!
Александер не особенно ловко управлялся с буквами и цифрами и при случае жульничал: отправлял Арчибальда за стаканом воды или яблоком, а сам в это время списывал у него ответы на заданные учителем вопросы. Разумеется, Арчи понимал, как у Александера получается за пять минут управиться с заданием, на которое сам он потратил полчаса, но он никогда и никому об этом и словом не обмолвился.
В теплое время года через открытое окно в классную комнату проникали армии назойливых мух, и, когда чтение становилось особенно скучным, они с Арчи устраивали охоту, прихлопывая их своими тяжелыми книжками. Целью игры было убить как можно больше насекомых, прежде чем на стук и заливистый смех прибежит нянюшка и прикажет, грозя пальцем, стереть со стен и с мебели некрасивые черно-желтые пятна.
Сколько раз он слушал рассказы Арчи, к которому относился как к старшему брату, об истории Шотландии! Лежа в зарослях вереска, они представляли себя воздевающими широкие шотландские мечи под сенью белой розы дома Стюартов, а уже через минуту смотрели на проплывающие по небу тучи и спорили, на каких животных они похожи. В то время им и в голову не могло прийти, что когда-нибудь они пополнят ряды армии палача их народа и выступят против тех, кто поддерживал якобитов в их попытках вернуть Стюартов на шотландский трон! Что ж, жизнь полна неожиданностей…
Как и отец, в душе Арчи был якобитом. Но, как и во многих хайлендских кланах, в семье Кэмпбеллов тоже не обошлось без разногласий. Старший сын лэрда Гленлайона, Джон, не был приверженцем Стюартов. Он поступил в полк «Черная стража» и верно служил королю Георгу II. Так вышло, что, пока его отец прятался в горах после битвы при Каллодене, закончившейся разгромом армии кланов, он переживал поражение англо-голландского войска при Фонтенуа. Теперь он считался седьмым лэрдом Гленлайона и все называли его An Coirneal Dhu
[168]
.
Джон-сын так и не женился и всю жизнь посвятил службе в армии. Нелюдимый и склонный к меланхолии, он пребывал в уверенности, что причиной несчастий, которые преследовали его клан, было проклятие Гленко, тяготевшее над семьей с той страшной ночи 1692 года. Арчи рассказал Александеру о том, что случилось однажды на охоте, на которую они со старшим братом отправились вместе (из-за разногласий с отцом Джон-старший редко появлялся в его доме). В тот день Арчи, у которого было мало опыта в обращении с огнестрельным оружием, выстрелил в зайца, но пуля задела брата. Благо, рана оказалась легкой. Старший брат поспешил успокоить его, объяснив, что все дело в проклятии, которое его преследует.
Арчибальд отложил перо, посыпал документ золой, а потом стряхнул ее в корзинку для мусора. Еще раз прочитав написанное, он свернул послание и запечатал его.
– Готово! – сказал он, протягивая письмо сержанту Макалпину, который вошел на звон колокольчика. – Немедленно отошлите это губернатору Мюррею.
– Слушаюсь, сэр!
Хлопнула дверь, и в комнате снова повисло тягостное молчание. Шаги сержанта постепенно затихли. Слышалось только потрескивание огня и надоедливый скрип вывески «Золотого льва» – постоялого двора, в котором лейтенант снимал комнату, – на ветру у них под окном. Арчибальд, чьи короткие рыжие волосы стояли торчком, как мех у испуганного дикого кота, рассеянно поглаживал пальцем золотистый пушок у себя под носом. Александер удивился про себя, почему его дядя до сих пор ни с кем не обручился и у него нет даже подружки. Привлекательный внешне, прекрасно воспитанный молодой мужчина – отличная партия для любой дамы! Это навело его на новую мысль: если ни один из трех сыновей его деда не женится и не обретет наследника, род Кэмпбеллов из Гленлайона умрет. Может, именно этого братья и добиваются? Чтобы проклятие Гленко умерло вместе с ними? Неужели Арчи и правда в это верит?
– Вы точно не хотите бокал вина, Алекс? Я бы с радостью угостил вас виски, но у меня его не осталось.
– Если я вам больше не нужен, я бы предпочел уйти.
– Мне неприятно это говорить, Алекс, но я должен дождаться распоряжений губернатора. Он обязательно захочет поговорить с вами лично.
Александер не смог сдержать вздох разочарования. Скрестив руки на груди, он приготовился ждать.
– Это все, что вы слышали о намерениях шевалье де Леви?
– Да, это все. Я уже сказал, что прятался за стеной и слышал не весь разговор, а лишь его часть.
– И вы не знаете, кто были эти люди? Они не назвали ни одного имени?
– Ни одного. Было уже темно, у меня при себе имелся только нож, поэтому я решил не показываться. Их было несколько.
– Четверо.
– Трое. Я насчитал троих.
Арчи устремил на него взгляд своих внимательных голубых глаз. Умный и от природы наблюдательный, его дядя, естественно, сообразил, что Александер не открыл ему всей правды. Он слишком хорошо его знал. Но то, что представляло интерес для английской армии, Александер сообщил, остальное, как он считал, – дело выбора. Но по тому, как приподнялись в полуулыбке уголки губ дяди, по выражению его лица с резкими чертами Александер понял – Арчибальд догадывается, о чем именно он умолчал.
Александер долго бродил вокруг «Золотого льва», размышляя, как ему поступить. Сведения были слишком важными, чтобы промолчать, но, с другой стороны, ему не хотелось причинять неприятности братьям Изабель, и еще меньше – ей самой. В любом случае – решился бы он рассказать или промолчал бы – его сочли бы предателем. Оставалось только выбрать, кого предавать. И тогда он придумал эту историю, весьма близкую к правде: затаившись в переулке, он случайно подслушал разговор трех мужчин, скорее всего ополченцев или французских солдат.
Как того требует устав, он явился с докладом к командиру своей роты. Разумеется, чтобы объяснить, как он оказался в таком месте и в такое время, Александеру пришлось признаться, что это было свидание с дамой, имени которой шотландец не назвал. В этом месте рассказа Арчи усмехнулся и в его взгляде блеснул лукавый огонек. Но настаивать он не стал.
– Значит, противник наступает… Если французы высадились вчера, семитысячная армия прибудет к стенам города через… дайте-ка подсчитать… примерно через четыре дня. Нужно немедленно известить наши посты в Лоретте и Сент-Фуа. И эта эпидемия цинги! С сентября только в нашем полку потери составили семь сотен человек, а количество больных увеличилось до двух тысяч. Положение бедственное!
