– Хочешь мне рассказать?
Александер повернулся и посмотрел на молодую женщину с такой злостью, что она вздрогнула.
– Рассказать тебе? Но что ты хочешь услышать? Какое тебе дело до моей жизни, Маккалум?
Зачем рассказывать ей о своей преступной жизни? Он не нуждается в еще одном судье. Может, она хочет услышать, почему он не вернулся к своим и вот уже двенадцать лет скитается? Или о его любви к незабвенной Конни и печальном конце той истории? Или желает, чтобы он перечислил и описал ей своих товарищей по скитаниям – Дональда Макрея, Ронни Макдоннела и Стюарта Макинтоша, с которыми они погуляли на славу? А может, ей хочется послушать о том, как они нападали на небольшие военные отряды? Или как он продавал украденный в Лоуленде скот в Англии? И на что тратил заработанное? На женщин и выпивку, а все, что оставалось, просаживал за игорным столом!
Может, рассказать ей и об обольстительной Кирсти Кэмпбелл, с которой он познакомился после той пьяной драки в Непдейле, чуть было не ставшей для него последней? Кирсти… В ту ночь она спрятала его в своем сарае и перевязала ему раны. Потом еще два года они время от времени виделись, когда он приезжал в те места по торговым делам. Он никогда ей ничего не обещал и ничего от нее не требовал. После Конни он избегал привязанностей…
Нет, он не смог бы рассказать Летиции о том ужасном убийстве – как нож вонзается в шею, такую нежную, как кровь брызжет на кожу, такую белую, и на шелковистые волосы… И как жизнь Кирсти утекает из тела, которое ему так нравилось ласкать…
Он посмотрел на свои руки. В скольких смертях они повинны? Сколько жизней они отобрали, только бы сохранить его собственную, пусть и презренную, пусть жалкую?.. Он никогда не получал удовольствия, если приходилось убивать, но никогда и не сожалел о содеянном. Он делал это, когда другого выхода не было. Нет, ему нечего рассказать Летиции! И незачем.
– Александер, я беспокоюсь о тебе… больше, чем ты думаешь!
– Лучше не надо, Летиция! – отозвался он грустно. – Во мне нет ничего доброго. Я всем приношу несчастье и горе.
Она обхватила его лицо руками и приблизила к своему лицу.
– Прошу тебя, Александер, не будь таким циничным! Не зло живет в тебе, а страдание! Разреши мне помочь!
– Ты ничем мне помочь не сможешь.
«Хотя нет… Но то, чего я хочу, ты мне дать не сможешь». Легкое дыхание Летиции, рот которой находился как раз на уровне его подбородка, приятно согревало ему щеки. Глядя на нее сейчас, он спрашивал себя, как «Уильяму» удалось провести его. Да, высокая! Да, необычно сильная для женщины! Да, не такая миловидная, как Кирсти, и не такая кокетливая, как Конни… Красота Летиции была иного толка, более утонченная, которую невозможно заметить глазом, – она была красива душой. Еще она была наделена силой и способностью понять другого, которой обладают только женщины с большим сердцем. И в глубине души он, пожалуй, всегда знал о ней правду.
Некоторые вещи тело распознает раньше, чем затуманенный предубеждениями рассудок, верно? Особенно если речь идет о чем-то, что отличается от «нормы»… Она с самого начала вызывала у него желание, однако он подавлял его, даже не пытаясь разобраться в происходящем. А теперь, когда все выяснилось, между ними встал Эван…
Ожидая, что он попытается сбежать, молодая женщина прижала его к стене своим телом и схватила за ворот куртки.
– Не смей убегать!
Он закрыл глаза. Ему безумно хотелось овладеть ею, сделать ее своей, несмотря на недавние объятия с той потаскушкой… Он устыдился себя самого.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он шепотом.
Руки потихоньку поднялись к его щекам. Он чуть повернул голову и почувствовал, как ее пальцы касаются его губ.
– Летиция! Мне так хочется…
Но есть слова, есть прикосновения, которые для них навсегда запретны! Словно колючки, которые пронзают кожу изнутри, он их вырвет из самого сердца! Летиция еще теснее прильнула к нему, и боль усилилась. Грубая шерсть ее куртки заскользила под пальцами Александера. Обхватив ладонями ее талию, которая тут же выгнулась, он прижал женщину к себе.
Она прекрасно осознавала, что он испытывает при одном прикосновении к ней, даже если с ее стороны нет никаких поощрений. И «Уильям» это всегда знал. Потребности плоти были присущи Александеру в той же мере, как и душевные искания, и одно не могло существовать без другого. Она знала это на уровне подсознания, и внезапно ей захотелось утолить его жажду. Она не разлюбила Эвана, конечно же нет! Но с ним все было по-другому. Он был для нее отцом, а теперь стал мужем, и все-таки временами их объятия навевали ей мысли об инцесте.
Ласковый и заботливый, Эван подарил ей спокойствие ума и безопасность. Еще он научил ее любить спокойной, нежной любовью. В Александере же она угадала ту разновидность мизантропии, которая толкает человека на поиски спасения в плотских наслаждениях. И эта дремлющая жестокость привлекала ее. Когда он останавливал на ней свой взгляд, в котором читалась жажда любви, перед ней открывалась новая грань его характера, внушавшая страх.
Можно ли хотеть того, чего не имеешь? Можно любить двух мужчин по-разному? Несколько минут назад она застала его беснующимся, словно дикий зверь, на шлюшке, и испытала обжигающее вожделение. Можно ли желать, чтобы тобой обладали с таким безудержным неистовством? Ей захотелось, чтобы он и ее взял вот так же, по-звериному, чтобы почувствовать себя живой в этом урагане наслаждения…
Губы Александера скользнули по ее лбу, говоря о своем желании. Она ответила вздохом, и тогда он стал осыпать ее лицо поцелуями. Она не попыталась высвободиться. Приободренный такой покорностью, он овладел ее ртом, требуя бо́льшего, жадно исследуя его…
Закрыв ей рот поцелуем, он попытался войти в нее. В женском теле таится убежище, которое примет ребенка, каким он когда-то был и который до сих пор живет в нем. Там он позабудет все свои кошмары и обретет мир. Так было всегда…
Летиция почувствовала, как рука Александера проскальзывает меж ее бедер. Боже, как же ей этого хочется! Но есть Эван, и она поклялась ему в верности. Резко оттолкнув от себя задыхающегося Александера, она оставила между их телами, которые были глухи к любым клятвам, дистанцию.
– Алекс, я не могу! Мне правда жаль… Прости меня! Не надо было тебе позволять, я…
Слезы стыда и неутоленного желания застилали глаза. Летиция вырвалась и побежала к свету, чудом не натолкнувшись на высокого мужчину, которого в своем смятении даже не заметила. Оставшись в одиночестве, разъяренный, мучимый чувством неудовлетворенности, Александер с воплем ударил кулаком о стену. И хотя искать в физической боли спасения от боли душевной было бесполезно, обычно это подавляло желание уничтожить первого, кто попадется под руку.
– Аласдар?
Александер вздрогнул, обернулся и оказался лицом к лицу с нерешительно приближавшимся к нему солдатом. Проклятье! Даже на минуту на этом корабле тебя не оставят в покое!
