– По нашему мнению, англичане пытаются отрезать нас от отрядов, которые находятся сейчас в Труа-Ривьер и Монреале, и воспрепятствовать доставке продовольствия в город. Бугенвиль не успокоится, пока не отбросит их к деревне Дешамбо.
– Не думаете ли вы, что они могут попытаться там высадиться?
– Мы к этому готовы. Полк Гюйенна стоит лагерем на Полях Авраама на случай, если…
– А если они захотят высадиться ближе, к примеру в Силлери?
На мгновение Николя задумался.
– Мы рассмотрели и эту возможность и приняли меры предосторожности. Но, думаю, противник не сможет за одну ночь переплыть через реку, высадиться на нашем берегу и взобраться на скалы. Берег в тех краях обрывистый, понадобятся лестницы… И все это – у нас под носом? Ну нет!
– Очень на это надеюсь, Николя!
– Изабель, – сказал он, беря девушку за руку, – я не пытаюсь приукрасить ситуацию. Насколько я понимаю, вы осведомлены о наших недавних потерях – фортах Карийон, Ниагара и Сен-Фредерик.
Она кивнула в знак согласия, но взгляд ее не отрывался от их соединенных рук.
– В Ямаске перехватили посланцев, которых генерал Эмхерст отправил к Вольфу с донесением об этих победах. Пленники сообщили, что Эмхерст решил дать своим солдатам передохнуть, то есть в ближайшие дни английская армия не двинется на Монреаль и Квебек. Со дня на день могут начаться холода, и Вольф останется один со своими войсками, численность которых постоянно падает. Наши союзники-индейцы не дают англичанам покоя и убивают по нескольку человек в день. Захватчики напуганы, и в их рядах процветает дезертирство. В довершение всего в сражениях при Пуант-о-Трембль и Бопоре они понесли серьезные потери. Лишь бы только поскорее похолодало! Будем на это надеяться. Еще не все потеряно.
Покусывая губы, Изабель отняла руку и посмотрела ему в лицо.
– То есть мы можем спокойно умирать с голоду?
– В Монреале собрали хороший урожай, и мы со дня на день ждем, когда подвезут продовольствие.
Она перевела взгляд на свои грязные башмаки. Совершенно некстати в голову пришла мысль, что предусмотрительнее было бы надеть сабо, ведь новую пару удастся раздобыть нескоро. Абсурдность таких размышлений заставила девушку покраснеть. Внезапно она всхлипнула.
– Изабель!
Он произнес ее имя так ласково…
– Изабель, я так по вас скучаю! Нам повезло побыть вместе, и не лучше ли обняться и насладиться теплом друг друга, вместо того чтобы говорить о войне?
Он обнял ее за талию и притянул к себе. Изабель прижалась к нему щекой и, чувствуя себя в безопасности, позволила векам сомкнуться. Рука Николя медленно поднялась к ее чепцу и сняла его. Девушка невольно напряглась, удивленная его дерзостью.
– Изабель, моя нежная Изабель! – прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы.
Он еще крепче обнял ее, коснулся губами ее лба. Его дыхание приятно согревало ей лицо. От Николя едко пахло табаком, а ей с детства нравился этот запах.
– Николя, мой горячо любимый Николя! Мне бы так хотелось, чтобы прямо сейчас время остановилось и чтобы мы стояли бы вот так целую вечность!
Любящие губы спустились по щеке к ее губам, приоткрывшимся в ожидании поцелуя. Темнота медленно опускалась на разрушенный, обезображенный город, скрывая его из виду. На улицах стало непривычно тихо, но влюбленные знали, что это всего лишь отсрочка. Бомбардировка неминуемо начнется с наступлением ночи.
– Если мне придется уехать из страны, вы последуете за мной, любовь моя?
Изабель не ожидала такого вопроса и слегка высвободилась из объятий, чтобы посмотреть на возлюбленного.
– Но куда вы направитесь?
– Я – офицер армии Его Величества короля Франции, и это подразумевает… В общем, если мне придется… Я хочу сказать, если мне предстоит отправиться в изгнание…
У Изабель сжалось сердце. Она вдруг почувствовала странную неловкость, причину которой не смогла бы сама назвать.
– Не предрекайте себе таких несчастий, Николя!
– Я вас люблю, Изабель! И не смогу жить спокойно, пока не узнаю, что вы согласны последовать за мной. Я хочу быть с вами. И если идея стать женой офицера вас не пугает…
Его влюбленные глаза умоляли. Она же на время утратила от удивления дар речи. Он предлагает ей стать его супругой? Здесь, среди руин, среди горя и нищеты? Но собор опустел, и нет больше колоколов, чтобы устроить веселый свадебный перезвон…
– Вы… Николя, это так внезапно! Я не ожидала и…
Он долго смотрел на нее в ожидании ответа. Ранее он пообещал себе, что дождется конца этой треклятой войны, но за эти месяцы пришлось пережить столько страданий! И вот буквально у него на глазах надежда, которая согревала сердце, поворачивалась к нему спиной. Магия момента рассеивалась. Сама того не зная, Изабель ему ответила. Он ни на секунду не сомневался в том, что она очень к нему привязана, но ему было нужно нечто большее. Ему хотелось настоящей, разделенной любви.
– Мне пора, – объявил он, с сожалением отрываясь от девушки. – Меня ждут, я уже давно должен быть в больнице.
– Да, я понимаю.
– Обещайте, что будете осторожны, Изабель! Мне было бы намного спокойнее, если бы я знал, что вы далеко, но…
Повинуясь внезапному порыву, он снова обнял ее и пылко поцеловал. Был ли этот поцелуй последним? Ему не хотелось об этом думать. Ему предстояло сражаться и победить, а для этого нужны выдержка и хладнокровие.
* * *
На всех ярится смерть – царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощные судьбы незыблемы уставы:
И путь величия ко гробу нас ведет!
[87]
Ночь выдалась прохладной, на реке было спокойно. Отражение пепельно-серой луны танцевало на воде и рассыпалось блестками, когда на него приходился удар весла. Впереди возвышались высокие сланцевые утесы – природная крепость, которую им предстояло взять штурмом.
Александер сидел между Коллом и Мунро. Глаза его были закрыты, а разум плавал по другим рекам. В лодку погрузили так много народу, что запах пота буквально бил в нос. И все же лучше уж вдыхать этот «аромат», чем тошнотворные флюиды военного госпиталя, из которого он вышел две недели тому назад…
Потребовалось три недели, чтобы раны окончательно зарубцевались и можно было вернуться к тренировкам. В некоторых местах кожа оказалась рассеченной до кости, и первые дни после возвращения в роту были очень трудными. При малейшем движении он ощущал такую боль, что впору было пожелать себе мгновенной смерти. Словно бы десятки кинжалов одновременно вонзались в тело… Невозможно передать словами, какое облегчение он испытывал вечером, когда падал на свое ложе усталый и моментально засыпал. Во сне он часто видел Летицию.
