– Их всех увезли, Иза. Говорят, что на английские корабли.
Девушка в отчаянии прикусила губу. Она бы с удовольствием поболтала с офицером, справилась о его здоровье…
– И куда их повезут?
– Думаю, во Францию.
Упоминание о французских солдатах заставило Изабель вспомнить о письме. Суровый вид настоятельницы не располагал к расспросам, но кузина – совсем другое дело! Она вынула письмо из кармана.
– Можешь оказать мне услугу?
– Сначала скажи какую, – ответила сестра Клотильда. Вид письма заставил ее нахмуриться.
– Я бы хотела передать это Николя… я хотела сказать, мсье Николя де Мелуазу.
– Тише!
Монахиня опасливо посмотрела по сторонам.
– Иза, ты спятила! Представляешь, что будет, если кто-то из англичан узнает, что ты пытаешься вступить в переписку с солдатом французской армии? Они решат, что ты – шпионка!
– Это не то, что ты думаешь. Это… дружеское послание, только и всего.
Сестра Клотильда наморщила свой маленький острый носик, и вдруг ее глаза широко распахнулись.
– Ты хочешь сказать… Мсье де Мелуаз – твой воздыхатель?
Изабель улыбнулась.
– Вот оно что! И это официально? Иза, если так, тебе очень повезло!
Девушка передернула плечами. Она не знала, что ей думать. Конечно, Николя ей очень нравится, но… любит ли она его так сильно, чтобы простить его маленькую измену, если только слухи не врут?
– Я знаю. Пока я еще не решила. Но мне хочется узнать, все ли с ним в порядке, понимаешь? Так ты попробуешь мне помочь?
Сестра Клотильда взяла у Изабель письмо и сунула себе в карман.
– Я подумаю. Может, когда Биго принесет дрова… В общем, я у него спрошу. Он живет рядом с лагерем кавалера де Леви
[98]
.
– Спасибо!
– Единственное, что пока известно о наших войсках, – это то, что они отошли к лагерю в Бопоре. Но вокруг слишком много этих… англичан, так что долго они там не задержатся. Особенно теперь, когда наш славный генерал погиб…
– Папа говорит, надеяться не на что.
Монахиня снова подозрительно посмотрела по сторонам.
– Уверена, они не оставят нас в беде! Иза, мы должны надеяться!
– Надежда… На что теперь надеяться? – шепотом спросила Изабель, глядя на дверь комнаты, в которой находился спаситель Ти-Поля. Оттуда только что вышел офицер.
Он был высок и строен, с прекрасной выправкой, и на нем была такая же юбка, как и на том раненом солдате. По всей вероятности, это тоже был шотландец. В дверях он остановился и теперь говорил с офицером из другого полка, потряхивая время от времени своим безукоризненно завитым париком. Почувствовав, что на него смотрят, он обернулся и, увидев девушку, очаровательно ей улыбнулся. Потом поклонился и ушел.
– Он ел сегодня утром? – спросила вдруг Изабель, поворачиваясь к монахине.
– Что? О ком ты говоришь?
– Тот солдат-шотландец с больным горлом.
– Не знаю.
– Он умрет, если не будет есть!
– Это верно. И он тоже это знает, кузина. Не тревожься, он…
– Схожу на кухню и вернусь!
Монахиня посмотрела на нее неодобрительно, но Изабель уже бежала по коридору, стуча каблучками, и вскоре свернула за угол.
Хирург осматривал раненого, лежавшего рядом с шотландцем. Он проверил белки глаз и ногти, измерил пульс, удостоверился, что у него жар. Покачав головой, он поддернул одеяло до самого подбородка несчастного, чей землистый оттенок кожи предвещал скорую смерть. Изабель отвернулась и посмотрела на солдата, который лежал к ней спиной. Кто-то снял с него рубашку, и из-под одеяла выглядывало обнаженное плечо. По конвульсивным движениям она догадалась, что он спит. И все же уходить ей не хотелось.
Стиснув пальцами миску с бульоном, девушка закрыла глаза и сосредоточилась на исходившем от нее приятном тепле и запахе. Ну почему она так упорствует в своих попытках накормить этого человека? Если он решил умереть от голода, при чем тут она? И все-таки девушка решила предпринять еще одну попытку. Она стольким ему обязана! Вспомнив, что сделал этот солдат ради ее брата, Изабель вспомнила и о ноже.
Поставив миску на пол и удостоверившись, что в ее сторону никто не смотрит, девушка приподняла юбку и вынула из-за подвязки кинжал. Она невольно снова им залюбовалась. От времени деревянная рукоять стала гладкой, будто полированной, и это придавало резьбе еще бо́льшую красоту. Мастер, который ее выполнил, наверняка был замечательным человеком, очень мудрым и добрым. Она положила кинжал на клетчатое покрывало. Странно, в день сражения на солдате была юбка из ткани, похожей на эту. Пальцы ее коснулись шерсти, такой же шершавой на ощупь, как и та, из которой шили себе одежду представители бедных сословий Новой Франции. Интересно, откуда пошел их обычай носить юбку?
Взгляд ее зацепился за странной формы кожаный кошель на затяжках из кожаных же шнурков. Все шотландцы носили такие на поясе. На конце каждого шнурка было по костяной бусине, тоже резной, причем узоры перекликались с тем, что украшал рукоять кинжала. Изабель пришло в голову, что, если бы собрать из них бусы, они бы очень красиво смотрелись на шее… Она взяла кошель в руки, чтобы рассмотреть получше. Он оказался довольно увесистым. Ощупав содержимое, она наткнулась на круглый и плоский предмет, вызвавший ее любопытство. Она покосилась на спящего, потом по сторонам: никто на нее не смотрел. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что поступает дурно, Изабель принялась рыться в кошеле.
Пальцы нащупали монеты, несколько маленьких предметов. Наконец в ее руке оказалось то самое, округлое и холодное! Часы? Она вынула их из кошеля. Они были не новые, и местами сквозь стершийся слой позолоты просвечивало серебро. Если на корпусе и была гравировка, она давно стерлась. Часы исправно тикали. Изабель нажала на рычажок, и крышечка отскочила. Защитное стекло треснуло, но увидеть, который час, не представляло труда. На внутренней стороне крышки было начертано: «Iain Buidhe Campbell»
[99]
. Какое странное имя! Может, это его так зовут? Или он украл эти часы? Для простого солдата они слишком дорогие…
Вкладывая часы обратно в кошель, она нащупала еще кое-что интересное. То был медальон на серебряной цепочке. С портрета ей улыбалась молодая женщина с каштановыми волосами. Его жена? Ошарашенная собственной бестактностью, Изабель сунула медальон в кошель и затянула завязки.
