Экипаж проехал мимо почерневших развалин – обезображенные пожаром дома стояли с распахнутыми окнами и дверями. Ей почему-то вспомнилось, как она рассердилась тогда из-за испорченной шляпки. Шалости Габриеля временами выводили ее из себя, но он умел не только довести ее до белого каления своими проказами, но и вызвать в материнской душе самые нежные эмоции. Он был трогательно, обезоруживающе простодушен! К озорству его подталкивало чаще всего элементарное детское любопытство.
Изабель уже сейчас готовилась к тому дню, когда ее единственный сын попрощается с ней, а Базиль погрузит его сундуки на крышу экипажа. Когда-то давным-давно ее брат Гийом, улыбаясь, прощался с ней и матерью, и Жюстина украдкой вытирала глаза платочком… Изабель сожалела, что у нее нет других детей. Дом опустеет, когда Габриель уедет учиться в квебекскую семинарию!
Не желая омрачать хорошее настроение, она направила мысли в иное русло. В стране до сих пор не был решен вопрос представительства канадцев в правительстве и судебной власти. В течение трех последних лет местное население одержало одну победу над Томасом Уолкером и его кликой – была восстановлена система обучения мальчиков в школах при католических церковных учреждениях. Уолкер, который родился в Англии, в 1752 году эмигрировал в Бостон, а в 1763 – в Монреаль, где преуспел на торговом поприще, а после стал заниматься также и политикой. В своем желании отстранить канадцев от управления страной он добился ослабления позиций губернатора Мюррея. По его мнению, губернатор проводил слишком «мягкую» политику по отношению к завоеванному народу, что ставило под угрозу британское протестантское правительство. В итоге смещенный с поста Мюррей на корабле «Petit Guillaume» отправился домой в Англию, а из Лондона почти в это же время приплыл мсье Бриан, назначенный в июне 1766 года епископом Квебекским.
Война между Уолкером и Мюрреем началась с банальной истории. В конце осени 1764 года один монреальский торговец-англичанин отказался размещать у себя на квартире некоего капитана Пейна. Несмотря на то что война закончилась, казарм катастрофически не хватало, и правительство обязало жителей города давать приют членам действующего монреальского гарнизона. Британский военный вселился вопреки протестам домовладельца и съехать отказался. Тяжбу между ними рассматривал судья Томас Уолкер. Согласно вердикту суда капитана препроводили в тюрьму, а через несколько дней отпустили под поручительство.
Спустя немного времени какие-то люди в масках вломились в жилище Уолкера и жестоко избили его. Последовал процесс, и обвиняемые – солдаты 28-го глостерширского полка – были оправданы военным трибуналом, хотя мало кто сомневался в их виновности. Приказом Мюррея Уолкера лишили звания мирового судьи. Возмущение последнего не знало границ. Многочисленными жалобами и апелляциями он добился смещения генерала с поста губернатора и восстановления в провинции гражданского правления. «Хватит с нас военных! – говорил он. – Мюррей слишком нянчился с завоеванными, ему пора возвращаться в Лондон!» Уолкер лично отправился на родину, чтобы подать жалобу на рассмотрение Королевского совета.
Добившись временного отстранения Мюррея от должности, этот ярый франкофоб не угомонился. Следующим пунктом его плана было создание англоязычного собрания избранных представителей. Канадцам в процессе управления провинцией отводилась роль зрителей. В свое время Мюррей, считавший, что жители страны имеют право на выражение собственного мнения, позволил видным канадцам организовать Совет провинции Квебек. И хотя его заседания проходили под бдительным надзором судьи Мабейна, шотландца по происхождению, Уолкер все равно был недоволен.
Однако наслаждался он своей победой недолго: Мюррей уехал в Англию, но формально остался губернатором. Гай Карлтон, новый правитель колонии, разделял взгляды своего предшественника. Он считал необходимым предоставить канадцам некоторые права, дабы поспособствовать налаживанию гармоничных отношений между завоевателями и покоренными.
Но время шло, и канадцы начали терять терпение. Кавалер д’Айбус предложил представителям канадской знати обратиться к британским властям с коллективной просьбой разрешить католикам занимать должности в органах государственной власти. Тридцать девять видных канадцев поставили на документе свои подписи. В это же время Уолкер направлял свои усилия на создание открытой законодательной ассамблеи, членами которой могли бы стать только протестанты. Новый генерал-губернатор до сих пор пребывал в затруднении, не зная, что предпринять. Разумеется, все эти кулуарные перипетии широко обсуждались в гостиных богатых домов.
Экипаж остановился. Габриель забрался внутрь и бросил футляр со скрипкой на сиденье напротив двух женщин, которые смотрели на него и улыбались. Изабель снова поразилась, как он похож на Александера: такие же пухлые капризные губы, умеющие очаровательно улыбаться, прямая и строгая линия бровей, тот же открытый взгляд. Разумеется, черты Габриеля были еще детскими, но уже сейчас можно было представить, каким он будет, когда вырастет.
– Как прошел сегодняшний урок?
– Неплохо. – Габриель поерзал на сиденье и поджал губы. – Мсье Сенневиль говорит, что я заставляю свою скрипку плакать!
– Папочка точно заплачет, когда ты ему сыграешь! – Смеясь, Изабель легонько ущипнула сына за щеку.
– Но дяденьки… вернее, господа, они ведь не плачут!
– Нет ничего плохого в том, чтобы иногда поплакать от радости, Габи!
Мальчик вздохнул и снова заерзал на месте. В следующий миг из-под его попки послышалось звонкое «пук!».
– Это т’уба возвещает о п’ибытии гене’ала Какашкина! – с победным видом провозгласил мальчик.
– Габриель! – Изабель была вне себя от возмущения. – Это отвратительно!
Мари сделала вид, что ничего не заметила, но на всякий случай прикрыла улыбающиеся губы ладошкой.
– Мам, не мог же я это сделать, когда был у учителя!
– Разумеется, ты не мог! Но следовало бы сделать это незаметно и обойтись без этой грубой отговорки!
Стараясь не дышать, Изабель принялась обмахиваться веером, а свободной рукой нащупала в корзине яблоко и протянула мальчику. «Нужно будет попросить Луизетту пореже готовить капустный суп!» – сказала она себе.
– Завтра – суббота, уроков у тебя нет, и мы пойдем на праздник к господину д’Айбусу. Там ты встретишься с друзьями.
Габриель откусил от яблока кусочек и наморщил нос. Послышалось «Но! Но, Полин!», и экипаж со скрипом тронулся в путь. Вид у сына был такой расстроенный, что Изабель удивилась. Еще вчера мысль о предстоящем пикнике приводила его в восторг.
– Там будет Софи со своей новой собачкой, Луи и Жюльен тоже. Тебе ведь нравится с ними играть?
В ответ – неопределенное мычание.
Разглядывая проплывающие мимо дома, Габриель молча ел свое яблоко. Через пару минут он спросил:
– Мам, а что такое «баста’д»?
Изабель замерла от ужаса, как только поняла, о чем идет речь и по какому случаю это слово, скорее всего, было сказано. Бастард! У нее защемило сердце. Мари сделала вид, что рассматривает пятнышко на своей юбке.
