– Это было в Лос-Анджелесе, – сказала Элена. – Франсис занимался там делами с одним моим другом.
Она жестом собственницы стиснула руку Ребуля и увидела, как гаснет улыбка на лице Коко. Один – ноль в мою пользу, решила Элена.
От дальнейшего противостояния их спас ван Бюрен, который вышел на середину двора, взял ложку с подноса проходившего мимо официанта и постучал по краю своего бокала, требуя тишины.
– Прошу внимания. Прежде всего я хочу поблагодарить вас за то, что сегодня вечером вы здесь. – Он поднял бокал, приветствуя своих гостей. – Надеюсь, в этом доме скоро увидят вас снова, и мне кажется, вы не прочь сюда вернуться. Мне удалось уговорить Коко, сотворившую все это великолепие, устроить вам экскурсию. – Он снова поднял бокал. – За вас, мадам архитектор.
Вместе с Коко, которая бросала беглые комментарии и на французском, и на английском, гости прошлись по дому, издавая одобрительные возгласы, отмечая многочисленные архитектурные триумфы и декораторские удачи, на которые им указывала со смесью гордости и скромности Коко.
Элена с Ребулем держались позади остальных и не торопясь оценивали проделанную работу. Элена, поскольку и сама должна была вот-вот обзавестись домом, была просто заворожена: она фотографировала на телефон все – от старинных каменных каминов до столешниц из гладкого гранита на кухне, от настенных светильников и ставней до пола из полированного бетона.
– Франсис, тебе не кажется, что она про делала грандиозную работу? Планировка пре красная, а цвета, которые она выбрала, на редкость уместные. – Щелк-щелк-щелк, вторил ей телефон, производя новые фотографии.
Ребуль кивнул:
– У нее верный глаз, а Томми идеальный заказчик. У него безупречный вкус, и он с радостью позволил ей делать все, что она пожелает. И он явно в восторге от результата. Видишь его вон там? На седьмом небе от счастья. Пойдем поздравим его.
Они провели в обществе ван Бюрена десять приятных минут, когда Ребуль заметил, что к ним приближается Коко. Он взглянул на часы и вдруг напомнил Элене, что они собирались встретиться в Каннах с друзьями, чтобы вместе поужинать.
Когда они уже сидели в машине, Элена нахмурилась:
– Ты ничего не сказал мне об этом ужине.
– Потому что нет никакого ужина. Ты должна меня простить, я бы не выдержал целого вечера в обществе Коко. Мне до сих пор неловко в ее присутствии. Надеюсь, ты поймешь.
Элена засмеялась:
– Разумеется. Она та еще штучка. И знаешь что? Я бы не удивилась, узнав, что между ней и Томми что-то есть. Женщины такие вещи чувствуют.
Ребуль минуту молчал. Томми, как и он сам, был богатым холостяком.
– Боюсь, на этот раз ты ошибаешься, – сказал он с улыбкой. – Я знаю Томми почти сорок лет и точно могу сказать, что женщины его не интересуют.
3
На следующий день после вечеринки Коко Дюма назначила клиентам встречу в своих апартаментах в Ницце в отеле «Негреско» («Le Negresco»), который стоял на Английской набережной с 1912 года. Отель был построен Анри Негреско, дельцом румынского происхождения, который не поскупился на расходы. Среди прочих весьма многочисленных достопримечательностей отеля имелась и великолепная люстра Баккара из 16 309 хрустальных подвесок, которая была заказана российским императором Николаем II. Увы, небольшая помеха в виде Октябрьской революции помешала доставить заказ.
Встречу с клиентами Коко устроила на террасе. Рядом с ней сидел Грегуар, ее бизнес-менеджер, напротив – Джеймс и Сьюзи Осборн, пара молодых англичан, которые продали свой интернет-бизнес за какие-то сумасшедшие деньги – дохреналлион, как выразилась Сьюзи, – и теперь наслаждались жизнью, тратя их. В данный момент они хотели реконструировать чудесный старый дом, купленный ими на мысе Антиб. Друг из Монако свел их с Коко, и они приехали сюда, чтобы увидеть то, что сама она предпочитала именовать новой бизнес-презентацией.
Грегуар, темноволосый, безукоризненно одетый молодой человек с телосложением иг рока в регби и со сломанным носом, сняв солнцезащитные очки, открыл собрание, что бы поведать поучительную историю. Хотя и прискорбно, начал он, но в наши дни многие архитекторы, недовольные комиссионными, положенными им по закону, пытаются стрясти комиссионные еще и со своих подрядчиков. Плотники, сантехники, каменщики, электрики – все в одинаковом положении: они вынуждены платить, если не хотят лишиться заказов. Как следствие, их расценки для клиентов повышаются, чтобы можно было компенсировать суммы, потраченные на взятки. Грегуар печально покачал головой и умолк, дожидаясь, когда до слушателей дойдет смысл его шокирующего откровения.
Какая радость, продолжал он, что счастливый случай привел их в «Кабинет Дюма», оазис безупречной финансовой честности, пре красно известный на всем побережье тем, что здесь никогда не вымогают у подрядчиков «поощрений». И получить доказательства можно, обратившись к любому из клиентов Коко. Осборны одобрительно покивали, и Грегуар продолжал распинаться о способах ведения бизнеса «Кабинетом Дюма», пока не настало время Коко приступить к творческой части презентации.
Она разложила на столе полдюжины альбомов в кожаных переплетах – по одному на каждый дом, над которым она работала в последние годы. В альбомах были фотографии «до» и «после» преображенных ею домов от Марселя до Монако. Довольно быстро стало понятно, что Осборнам нравится то, что они видят. Особенно Сьюзи не скупилась на похвалы, почти на каждой странице обнаруживая что-нибудь, по ее выражению, сказочное или восхитительное. На клиентов также произвело впечатление, что Коко проявляет особенное внимание к деталям, какими бы незначительными они ни казались: биде, установленное так, чтобы открывался вид на море; посудомоечная машина, расположенная на уровне лица, чтобы не наклоняться; пол в душевой, выложенный из нескользкого мрамора, – все это мелкие, однако важные штрихи, которыми столь часто пренебрегают. Комплименты текли бурным потоком, Коко была воплощенным очарованием, и Грегуар отправил всех троих на ланч, уверенный, что «Кабинет Дюма» вот-вот пополнит список своих клиентов.
Самолет компании «Бритиш эйрвейз» вылетел в лондонский Гатвик из аэропорта Нормана Мэнли на Ямайке ровно в пять пятьдесят вечера. Оказавшись на борту, Сэм, чуть живой после суматошной недели в конторе, рухнул в кресло, испустив вздох облегчения. Эти дни грозили обернуться большими трудностями, однако все уладилось, когда Сэм совершенно неожиданно заключил соглашение с Клайдом Брейтвейтом, который держал в узде несколько самых крупных рэкетиров Кингстона. Когда тот выяснил, что Сэм живет в Голливуде в «Шато Мармон» (Сэм позабыл уточнить, что это гостиница), это произвело на Брейтвейта сильнейшее впечатление – большая честь познакомиться с одним из самых видных жителей Лос-Анджелеса. Ром потек ручьем, и было поглощено несметное количество курицы по-ямайски, после чего мужчины пришли к обоюдовыгодному соглашению, принятому и Брейтвейтом, и другом Сэма Натаном, контрабандистом сигар. Наградой Сэму стала безграничная благодарность, чек на кругленькую сумму и регулярные поставки «Боливар Беликосос Финос», лучших из всех гаван.
