– Известно ли теперь местонахождение всех девяти скульптур?
– О да. Помимо этой, три находятся в Париже – в Лувре, в Музее Родена и в Медоне. Еще одна – в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и еще одна – в ленинградском Эрмитаже; три оставшиеся хранятся в частых коллекциях.
– А известно, у кого именно?
– Одна у барона де Ротшильда, второй владеет Пол Меллон. Местонахождение третьей долгое время оставалось тайной. Наверняка мы знали лишь то, что это прижизненная отливка и что она была продана частному коллекционеру галереей Мальборо лет десять назад. Однако на следующей неделе этот покров тайны может быть поднят.
– Не уверен, что понимаю вас, сэр Джон.
– Копия «Мыслителя» тысяча девятьсот второго года в следующий понедельник вечером пойдет с молотка в «Сотби».
– И кто же владелец? – простодушно поинтересовался сэр Алан.
– Понятия не имею, – признался Ротенштейн. – В каталоге «Сотби» скульптура лишь упоминается как собственность некоего джентльмена.
Секретарь кабинета министров улыбнулся своей мысли:
– И что это означает?
– Что продавец хочет остаться анонимным. Зачастую это оказывается аристократ, который не желает признаться, что переживает трудные времена и ему приходится расставаться с одной из фамильных ценностей.
– Сколько, по-вашему, можно выручить за этот экземпляр?
– Трудно подсчитать, поскольку Роден такой значимости уже несколько лет не появлялся на рынке. Но я буду удивлен, если он уйдет меньше чем за сто тысяч фунтов.
– В состоянии ли неспециалист разглядеть разницу между этим, – сказал сэр Алан, восхищаясь бронзовой статуей перед собой, – и тем, что привезут продавать в «Сотби»?
– Разницы никакой. Отличаться они будут разве что номером отливки. Копии идентичны практически во всем.
Секретарь обошел вокруг «Мыслителя» еще несколько раз, а затем постучал пальцем по массивному постаменту, на котором фигура сидит. Теперь он уже не сомневался, где Мартинес спрятал восемь миллионов фунтов. Он отошел на шаг назад и повнимательней пригляделся к деревянному пьедесталу статуи.
– А что, все девять творений были закреплены на таком вот основании?
– Не в точности таком, но на подобных этому, полагаю. Каждая галерея или коллекционер имеет собственное мнение насчет того, как они будут выставлять скульптуру. Мы выбрали простое дубовое основание, которое, по нашему мнению, будет гармонировать с окружающей обстановкой.
– А как основание крепится к статуе?
– Для бронзы таких размеров обычно отливают четыре небольших стальных фланца изнутри, в нижней части статуи. В каждом сверлят отверстие, в которое вставляют конический стержень. Остается всего лишь просверлить четыре отверстия в основании и соединить со статуей с помощью так называемых барашковых винтов. Любой приличный плотник справится с такой задачей.
– Значит, чтобы убрать пьедестал, надо всего лишь открутить четыре «барашка», и он отделится от статуи?
– Полагаю, да, – ответил сэр Джон. – Только чего ради кто-то станет это делать…
– Вот именно – чего ради, – сказал секретарь кабинета министров, едва заметно улыбнувшись.
Теперь он знал не только место, где Мартинес спрятал деньги, но и каким образом намеревался переправить их в Британию. И что более важно, как именно он планировал «воссоединиться» со своими восьмью миллионами фунтов в фальшивых пятифунтовых банкнотах, чтобы никто не догадывался о его планах.
– Да он просто талант, – проговорил сэр Алан, постучав напоследок по полой бронзе.
– Гений! – кивнул директор.
Вот только они имели в виду разных людей.
41
Водитель белого фургона «бедфорд» остановился напротив станции метро «Грин-парк» на Пиккадилли. Он не стал глушить мотор и дважды мигнул фарами.
Три человека, которые никогда не опаздывали, вынырнули из перехода, неся свои орудия труда, и быстро прошли к задней части фургона, точно зная, что дверь открыта. Внутрь они погрузили небольшую жаровню, канистру с бензином, сумку с инструментами, лестницу, большой моток веревки и положили коробок спичек, после чего присоединились к своему командиру.
Если бы кто-то внимательно к ним присмотрелся, а этого никто не сделал в шесть часов воскресного утра, он бы решил, что эти люди всего лишь торговцы или рабочие. И между прочим, оказались бы близки к истине: прежде чем вступить в ряды САС
[62]
, капрал Крэнн был плотником, сержант Робертс – работником литейной, а капитан Хартли – инженером-строителем.
– Доброе утро, джентльмены, – сказал полковник Скотт-Хопкинс, когда все трое забрались в фургон.
– Доброе утро, полковник, – ответили они в унисон.
Командир включил первую скорость, и «бедфорд» начал свое путешествие в Саутгемптон.
Себастьян стоял на палубе уже пару часов, дожидаясь, когда «Куин Мэри» опустит пассажирский трап. Одним из первых он сошел на берег и сразу же направился в таможенный отдел, где представил грузовую декларацию молодому офицеру, который быстро проверил ее, а затем внимательно взглянул на Себастьяна.
– Подождите здесь, пожалуйста, – попросил он и скрылся где-то в глубине офиса.
Очень скоро появился мужчина постарше с тремя серебряными нашивками на обшлагах форменного кителя. Он попросил Себастьяна предъявить паспорт и, сверившись с фотографией, сразу же подписал разрешение таможни на выгрузку.
– Мой коллега будет сопровождать вас, мистер Клифтон, к месту выгрузки.
Себастьян и молодой офицер вышли из помещения таможни и стали наблюдать за тем, как кран опускает трос в трюм «Куин Мэри». Двадцать минут спустя показался верхний край массивного деревянного ящика, которого Себастьян прежде в глаза не видел. Груз медленно опустили на причал – на грузовую площадку номер шесть.
Бригада грузчиков сняла стропы с крюка и освободила ящик, и кран вновь стал разворачивать стрелу за следующей партией груза. Автопогрузчик перевез ящик в ангар номер 40. Весь процесс занял сорок три минуты. Молодой офицер попросил Себастьяна вернуться в таможню закончить оформление документов на груз.
На дороге из Лондона в Саутгемптон фургон «Сотби» обогнала полицейская машина с включенной сиреной – водителю приказали припарковаться на ближайшей стояночной площадке.
Как только фургон остановился, из полицейского автомобиля вышли два офицера. Первый подошел к капоту фургона, его коллега встал у заднего бампера. Второй офицер достал из кармана армейский швейцарский нож, раскрыл его и с силой воткнул в левое колесо. Услышав шипение, он сразу же вернулся в полицейскую машину.
