Флорри сумела съездить один раз в госпиталь. С собой она повезла в жестяной коробке свежую выпечку, которая потерялась в давке при посадке в поезд.
– Не надо так тревожиться, – засмеялась Флорри, вернувшись. – Он цел-невредим и такой же нахальный, как всегда. Видно, у него бетонная головушка. А уж как он радуется твоим письмам…
Миррен густо покраснела. Теперь она уже не могла ни от кого спрятать своих чувств.
На ферме шел забой свиней, и теперь Крэгсайд мог встретить зиму цепочкой сырокопченых и засоленных свиных боков, вывешенных на крюках в задней кладовой. Миррен вычищала навоз, когда в ворота фермы вошел запыхавшийся от долгого подъема Джордж Терсби, местный почтальон.
– Инспектор вступил на тропу войны и подсчитывает квоты на свиней. Тейлор позвонил в «Флис» и велел передать всем в долине, чтобы прятали лишнее.
– Спасибо. Заходите и выпейте рюмочку, – подмигнула ему Миррен. – Скажите бабушке, что вы заслужили еще один кусок пирога.
На правила и предписания, гласившие, что семья может забить для собственного потребления лишь одну свинью, никто из фермеров не обращал внимания, надеясь, что это пройдет незамеченным. При выявлении таких нарушений им грозили штраф и ненужная шумиха. Поэтому каждую ферму предупреждали об осторожности, когда в долину направлялся чиновник из Военного сельхозкомитета.
Теперь Бен должен был сообщить об этом дяде Тому на Скар-Хед. Они обещали дать свинину к Рождеству семьям, которые помогали им летом.
– Где же мы спрячем мясо? – прошептала Миррен, понимая, что чиновник станет проверять самые очевидные места. – В подвале или амбарах его сразу найдут. Они могут заглянуть туда в наше отсутствие… – Тут из конюшни донеслось конское ржание: нетерпеливый Геркулес, клейдесдальский тяжеловоз, бил копытом и требовал внимания.
Они схватили мешок с овсом и сунули ему, а Бен перетащил свинину к задней стене конюшни и накрыл ее мешками.
Часом позже прибыл фургон инспектора. Мистер Симпсон был в скверном расположении духа – он поскользнулся на грязной дороге и забрызгал габардиновый макинтош. Бабушка усадила его за стол и угостила своим знаменитым имбирным пряником с патокой. Он и не догадывался, что эта черная патока, так украшающая пряники и кексы, хранится у хозяйки фермы в бидоне, предназначенном для кормления скота.
– Мне пора идти, миссис Йевелл. Значит, две туши, да? – Он хитро улыбнулся, понимая, что к чему, но не в силах ничего сделать. – Простите, но я должен осмотреть ваше хозяйство, – продолжал он. – Взглянуть, так сказать, собственными глазами.
Он заглянул в кладовые и в подвал, на чердак, в амбары и уже направился к конюшне, но тут к нему подошла Миррен.
– Пожалуйста, мистер Симпсон, решайте сами, но я должна вас предупредить, что Геркулес не любит чужих… Я боюсь, что он вас лягнет. Мы не хотим нести ответственность за причиненную вам травму.
– Неужели? – Инспектор поглядел на дверь конюшни и на бесхитростное лицо девушки. – Я умею обращаться с лошадьми. – Он открыл дверь, но тут Геркулес захрапел и грозно встал на дыбы, и Симпсон поскорее ее захлопнул. У Миррен отлегло от сердца. – Я вижу, что вы не шутите, мисс. Благодарю вас, вроде бы все в порядке. Я рассчитываю на честность богобоязненной семьи Джозефа Йевелла, – не без сарказма заявил инспектор на прощание. К счастью, дедушка Джо не расслышал его слов.
– Что он сказал?
– Ничего особенного. – Миррен улыбнулась, радуясь, что у деда возрастные проблемы со слухом. – Я сейчас угощу Геркулеса морковкой. – Этот норовистый паршивец спас не только свинину, но и репутацию их семейства.
Приближалось Рождество, и, если не подведет погода, Джек приедет в увольнение (он поправился и снова нес службу). Он заработал сотрясение мозга и множество гематом, но более ничего серьезного, так что тетя Флорри пекла пироги, на случай, если сын сможет вырваться домой.
Миррен торопливо делала свои дела, намереваясь пойти на вечеринку местной самообороны, устраивавшуюся в деревенском зале. Все девчонки из хостела стоят на ушах и наверняка расфуфырятся. Она тоже в кои-то веки встряхнется и вылезет их своих рабочих штанов и фуфайек, чтобы не отстать от них. Для этого требовалось нагреть несколько ведер горячей воды и хорошенько отмыть, отскрести с тела и волос вонь скотного двора. Она наденет свое единственное хорошее платье и чулки, а еще марказитовые бусы, которые Джек подарил на ее день рождения, когда ей исполнился двадцать один год.
Ее новый наряд был вдохновлен сценой из «Унесенных ветром», где Скарлетт О’Хара шьет себе платье из гардин. Флорри порылась в сундуке и нашла кусок бархата, остатки старых штор, украшавших гостиную. Бабушка настаивала, чтобы Миррен надела на вечеринку что-нибудь приличное, но никому не хотелось расходовать хорошую, новую материю, вот они и отрезали выгоревшие на солнце места. Оставшегося куска оказалось достаточно, чтобы сшить облегающее платье с короткой юбкой, рукавом в три четверти и глубоким вырезом с фестоном в виде сердца. Подарок Джека был хорошо виден всем. Флорри помогла Миррен уложить волосы спереди в изящный валик, а сзади они падали пышной волной на ее спину.
– Ну, ты просто ослепительная красавица, – засмеялась она. – Все парни попадают штабелями от изумления!
Миррен с трудом узнала себя в зеркале. Прежде ей не приходило в голову наряжаться, и теперь на нее глядела из рамы незнакомка. Но в ее глазах сияла надежда, что Джек приедет домой, и это поднимало ее настроение.
Ей никак не хотелось, чтобы он увидел ее в пропахшем навозом старье. Другие девчонки из Земледельческой армии наверняка станут строить ему глазки. Ей пришлось повозиться с запахом, навязчивой смесью кислого молока, навоза и пота. Все городские девчонки в шутку, намекая на «о-де-колон», именовали его «о-де-коровник» (в первые дни этот запах вызывал у них позывы рвоты, но потом они постепенно к нему привыкали). Но все старались обзавестись самыми сильными духами – так, на всякий случай. У Миррен были только лавандовая вода и мыло «Лайфбуой». Она понадеялась, что этого будет достаточно.
Бен обещал подбросить ее на грузовичке, а чтобы это выглядело как легитимная трата бензина, он привязал в кузове козу, словно вез ее к ветеринару. Все так делали время от времени, чуточку расширяя предписания Военного комитета.
Миррен жалела, что не Джек сопровождал ее на танцы, но от него уже неделю не было писем. Она плохо представляла себе, чем он теперь занимался, а он лишь намеками писал о своей новой должности. Война не война, но если он приедет на Рождество, это будет счастье.
Бен не поленился почистить к танцам свою военную форму и отполировать до блеска башмаки. Еще он вымылся и побрился, набриолинил свои светлые волосы, расчесав их на пробор, и почистил зубы. Он не хотел, чтобы от него пахло фермой, когда он повезет расфуфыренную Миррен, но и танцевать у него тоже не было настроения.
Пропал без вести его старший брат Берт. Телеграмма пришла неделю назад, и с тех пор ничего, тишина. Они молились, чтобы он попал в плен. Многие парни, улетавшие на бомбардировщиках за пролив, оказывались в немецком плену. Конечно, хорошего мало, но все-таки лучше, чем гибель. При мысли об этом ему делалось тоскливо.
