– Нет! Не надо вот так, когда ты пьяный. Я слишком устала и не в настроении.
– Я прошел всю Европу, под дьявольским огнем и пулями, свистевшими над моей головой… под вражеским огнем… над моей головой пролетали проклятые «мессеры», грозившие отправить меня на тот свет… я перебежками двигался к цели, к победе… И вот я приехал домой после этого ада, к жене, которая слишком устала и не хочет меня утешить… Ложись на спину и выполни свой долг, в конце-то концов!
– Джек! Не говори со мной так!
– Как?
– Словно ты ненавидишь меня. Не я начала эту войну. Ты мог бы остаться тут, на ферме. Я горжусь тем, что ты исполнил свой долг, но я никогда еще не видела тебя таким злым. Не ругай меня!
– Ты тоже стала бы злой, если бы повидала то, что видел я. Мне просто хочется стереть все это из памяти, – ответил он, и на секунду она увидела прежнего Джека: мальчишку, который прятал котят, чтобы их не утопили в ведре; который вытирал ей слезы, когда умер Джип, ее любимый пес-колли; который сидел с ней возле «Края Света» после Дюнкерка, который обещал ей луну, солнце и звезды, если она станет его женой.
– Но ведь напиваться – это не решение, – заметила она и тут же пожалела о своих словах.
Он весь напрягся после ее упрека.
– Что ты знаешь об этом? – Его голос был сердитым и колючим, голос чужого. Он стиснул ее с такой силой, что Миррен испугалась. Сопротивляться было бесполезно. Он хотел утешиться единственным способом, который знал: с помощью грубого, жадного секса. В нем не было ни любви, ни нежности, лишь грубая сила. Она почувствовала себя беззащитной и оскверненной.
Потом Миррен долго лежала, преодолевая шок и пытаясь что-то понять. Да, он страдал и страдает до сих пор. Еще надо сделать скидку на его опьянение. Это был не тот, настоящий Джек, а раненый Джек, и он нуждается в понимании, а не осуждении. Почему же она чувствует себя так, словно ее наказали? Что она сделала неправильно?
С тяжелым сердцем она помахала ему рукой в Скарпертоне. В ее ушах звучали его последние слова.
– Когда я снова приеду домой, чтоб никого там не было, никого из Йевеллов. Если я услышу, что ребенок опять называет Бена папой… А то мне стало интересно, что ты тут делала без меня! – сказал он, жестко схватив ее за руку.
– Ох, Джек, что ты говоришь? Как ты мог даже подумать такое? – Глаза Миррен наполнились слезами, а на руке остались синяки от его пальцев. Он так грубо обращался с ней, словно она была принадлежащей ему вещью, а не любящей женой.
– Подумай над моими словами… Мне нужны мир и покой, а не дом, полный чужих людей. И чуточку наведи там порядок. Смотреть противно…
Этот злой, печальный солдат был вовсе не тем Джеком, по которому она так скучала. Даже его родная мать сказала, что он изменился, и не в лучшую сторону.
– Он какой-то скисший. Не слушает, что ему говорит его мама. У него что-то случилось с головой, все это замечают. Тебе надо набраться терпения.
Каждую ночь Миррен пыталась добраться до его души; она беспрекословно выносила его грубый секс, но ничто не способствовало их сближению. Теперь при мысли о возвращении Джека ее охватывала тревога. Хотя, возможно, после окончания войны прежний Джек вернется снова, на свежем воздухе и при хорошем питании.
Когда поезд отправился, весь в саже и дыме, она с облегчением перевела дух и вернулась в Уиндебанк к привычной жизни. Через шесть недель она поняла, что снова беременна. На этот раз никакой радости не было, только злость, что она «залетела» и теперь попала в безвыходное положение. Приближалось Рождество; еще одно военное Рождество с плохой погодой. Лишь желание порадовать Сильвию придавало ей сил. На этот раз ей было наплевать, вернется Джек домой или нет, и это тревожило ее сильнее всего.
Пришла еще одна зима с метелями и морозом. Бен чувствовал, что приезд Джека был не к добру. Миррен уныло занималась делами, не глядя ему в глаза, а когда он спросил, может ли она поднимать тяжести, просто сменила тему, словно ей было безразлично, что будет с ее ребенком.
Марджери с мальчишками уехала в Лондон, а дядя Том решил перебраться на Скар-Хед. Теперь, когда Джек должен был вскоре вернуться домой, все понимали, что супругам нужно время для возобновления их прежних отношений. По деревне ползли дикие слухи, как Джек напивался в пабе в свой прошлый приезд. От местных сплетников не укрылось, как он однажды выполз из паба на четвереньках, тут же схватил чей-то мотоцикл и врезался на нем в живую изгородь; как он подрался с парнем из артиллерийской батареи и расквасил ему нос; как он сидел в баре и клянчил спиртное в обмен на страшные байки о войне; как он хвастался, что мог бы командовать войсками не хуже самого Монти, главнокомандующего войсками генерала Монтгомери. Если даже половина из них соответствовала действительности, Миррен не позавидуешь.
Война сделала ужасные вещи с Джеком, и Бену хотелось поговорить с ним, но то, что Сильвия была так привязана к нему, не улучшало их отношений. Порой Бену мерещились вспышки ненависти в глазах Джека, и он понимал, что после его возвращения нужно быть настороже.
Впрочем, у Бена уже созрел план отъезда. Он чувствовал, что пора ему уезжать. В колледже под Йорком требовались помощники преподавателей агрикультурных дисциплин с опытом практической работы на ферме. Он планировал уехать от всего, что держало его в Крэгсайде. Миррен требовалось время, чтобы зализать раны супругу, а ему, Бену, требовалось сменить небо над головой.
Забавно, но прежде он был уверен, что вся его жизнь будет связана с Крэгсайдом. Однако после возвращения Джека он оказался там лишним. Сильвии придется привыкать к родному отцу и искать утешения и лакомств не у него, а у Джека. У новорожденного ребенка будет рядом его родной отец, а это другая история. Миррен будет заниматься фермой вместе с дядей Томом, насколько им хватит сил.
Как говорится, два человека – компания, а три – это уже толпа, но сам он смотрел вперед и хотел, чтобы Миррен могла и отдыхать. Она всегда относилась неразумно к своему здоровью, ела на бегу, от лекарств отказывалась.
Он надеялся, что Джек наконец-то поймет, что она просто сокровище, идеальная жена для фермера. Ей просто не было равных. Ни одна из девушек, с которыми она знакомила Бена, не могли ни в чем с ней сравниться.
Все свои горести Миррен уносила в «Край Света», она поднималась на гору, оставив Сильвию с бабушкой Флорри. Почти все время она чувствовала себя неважно, все у нее болело, особенно душа. Не сбылись ее мечты о хорошей, дружной семье. Теперь ей больше всего хотелось, чтобы время повернуло вспять, когда бабушка с дедушкой были живы, когда все казалось простым и легко осуществимым, а Джек был ярким, заводным парнем, и все они были полны планов на будущее.
Теперь Сильвии были нужны новые башмачки и резиновые боты. Ей самой требовалось новое пальто и, пожалуй, приданое для новорожденного. Почему же ей так не хотелось думать об этом?
Почему теперь в ее снах Джек сливался с ее отцом? Это пугало ее. Неужели она вышла замуж за такого, как Пэдди, который много обещал и никогда не сдерживал своих слов, тратил деньги лишь на собственные утехи? Господи, да она сходит с ума! Все внутри у нее холодело от страха. Как они проживут в городе, если уедут в такой ситуации из Крэгсайда?
