Вот он, как обычно, заскреб лапами сугроб возле стенки. Миррен нащупала рога барашка и схватилась за них, освобождая животное от ледяной могилы.
– Молодец! – улыбнулась она. Вытаскивать овец из снега было тяжело, но приятно. Джет был в своей стихии. Он любил похвалы, а она радовалась его компании. Если непогода была серьезная, приходилось вывозить корм в поля на санях три раза в день, да еще смотреть, чтобы корма и горючего хватило до новой поставки. Миррен могла продержаться неделю-другую, максимум три, но мысль о том, что она осталась сейчас без помощников, ее угнетала. Но ведь должны же к утру расчистить дороги, верно?
«Сухой снег растает не скоро», – говорит старинная примета, а лед был сейчас засыпан мелкой снежной крупой. Миррен никак не могла отделаться от неприятных предчувствий и повернула назад, чтобы поскорее очутиться дома, в безопасности.
Пейзаж был прекрасен, снега сверкали под луной, словно на рождественской открытке, но в нем Миррен видела лишь холод и жестокость. Ей предстояло жить одной в снежном доме, словно Снежной королеве, со льдом в сердце, отрезанной от всего мира. Придется смириться с этим.
Она свистнула, подзывая Джета, но пес не прибежал. Она снова свистнула и отругала непослушного пса. Ослепленная фонарем, она не сразу разглядела, что он рылся еще в одном сугробе. Джет делал свое дело, а овцам понадобится любая помощь.
Проваливаясь по колено, она полезла через снежные наносы, уже мечтая, как она скоро вернется к теплой плите, подложит в нее брикетов и будет греться, попивая из чашки говяжий бульон «Боврил». Она уже устала, ей надоело играть в «Мириам-из-Долины». Тем временем пес азартно рыл снег, виляя от восторга хвостом.
– Ну, давай-ка! – пробормотала она и сунула руки в снег, чтобы схватиться за рога. Вместо этого нащупала что-то грубое, но мягкое при нажатии, но не овечью шерсть. Разгребла снег и посветила себе фонарем. В ее руке был кусок шерстяной ткани цвета хаки – пола шинели. Ее сердце екнуло.
Надо было действовать как можно быстрее. Вдвоем с черно-белым колли она рыла снег, страдая от мысли, что вот так нашли в прошлом году и фермера, без признаков жизни, замерзшего.
– Этого мне еще не хватало. – Она разбрасывала в разные стороны снежный кокон, окутавший тело. Долго ли пролежал тут этот бедолага? Как же она дотащит безжизненное тело до фермы? Как ей попытаться оживить мертвого? Это нечестно, такое жуткое напоминание о ее собственной беде, пережитой в детстве. Нет-нет, она должна что-то сделать.
Но у этого человека хватило по крайней мере ума залечь под стеной и соорудить что-то вроде укрытия. Он закутал лицо шарфом и оказался как бы в воздушном кармане. В общем, старался остаться в живых, но, может, все равно уже слишком поздно. Тут она заметила бутылку виски, ощутила ее запах. Терпкий аромат ударил в нее, оживил в ее памяти те ужасные сцены и тот стыд. Бутылка была пустая, слава богу!
Значит, еще один пьянчужка? Еще один полоумный идиот, заплутавший в непогоду? Когда только люди научатся соображать? Пожалуй, никогда.
Она привыкла встречать на пустошах бродяг; они приходили к ферме и клянчили еду. Иногда в непогоду она позволяла им ночевать на сеновале, предварительно обшарив их карманы и отобрав спички.
Бродяги были разные, добродушные и грубияны, покрытые шрамами ветераны и ленивые дезертиры. У этого не было клочковатой бороды, лицо было молодое, свежее, да и одежда не воняла.
– Что мне с ним делать? Я не дотащу его до дома, не хватит сил. Он крупный. Как он оказался тут в поздний час?
Она часто разговаривала сама с собой, привыкла к этому во время своей одинокой жизни. Неугомонный дух Пэдди Гилкриста привел ее сюда вместе с собакой. Пожалуй, благодаря его заступничеству она еще успеет спасти жизнь этому парню.
Рыжеватые волосы бродяги обледенели. Вообще, в нем было что-то знакомое, но всего лица Миррен не видела, лишь чисто выбритую щеку и глаза с рыжеватыми ресницами. Она нагнулась, проверяя, дышит ли он, и его голубые глаза на секунду сверкнули. Он пробормотал что-то бессвязное, похоже, на чужом языке; от его холодных губ исходил запах виски. Оценивать степень его глупости было некогда. Нужно обработать его как замерзшее животное и постараться вернуть к жизни.
Она стала энергично растирать его руки, чтобы восстановить кровообращение, но нужны были солома, горячая вода и одеяла, а еще сладкий чай и бутылки с горячей водой. Нужно поставить его на ноги, пока они еще не окончательно замерзли, но как?
– Ох, дай мне силы поднять его, пробудить его из ступора. Он должен помочь себе, иначе пропадет.
– Иди сюда, Джет. Сюда. – Она приказала псу лечь на пострадавшего, сорвала с себя мешок и накрыла их обоих, оступилась и чуть не упала. Надо запрячь лошадь в сани и приехать за пострадавшим, подумала она, но вспомнила, что дверь сарая завалена снегом. Этот человек замерзнет окончательно, прежде чем она вернется за ним сюда.
Ничего не оставалось, как поставить его на ноги. Он должен пойти сам, чтобы в его замерзшем теле кровь побежала по жилам.
Каждая секунда превращалась в вечность, а она тянула и тянула за его негнущуюся от мороза шинель, чтобы высвободить его из сугроба.
– Встань! Встань! Ты недалеко от дома, – уговаривала она. – Давай, сделай усилие. Очнись, очнись! Я не смогу тебя тащить. Ты должен идти на своих ногах! – кричала она ему в ухо.
Он открыл глаза, смотревшие через щелку в заиндевевшем шарфе, не понимая ее слов, но все же шарил глазами по ее лицу, пытаясь выговорить слова непослушными губами. Она растирала его руки. Когда восстановится кровообращение, ему станет адски больно. Нет, она должна как-нибудь довести его до кухни…
Словно со стороны, она почувствовала, как ее усталое тело наполняется силой. Отчаянным усилием она сначала заставила его сесть, потом поставила на ноги. Но его ноги совершенно онемели и не слушались.
Незнакомец стонал, что-то бормотал, протестуя, но она уже разозлилась. Мало того, что этот пьяница забрел на ее землю, нарушил ее спокойный вечер, но он еще и требует такого внимания к себе.
– Опирайся на меня, – сердито велела она и вспомнила, как носит мешки с углем. Ее плечи привыкли таскать тяжести. Она потащит его на спине, согнувшись пополам, и они дойдут до места, где она поставила фонарь, указывающий ей дорогу домой. Там она отдохнет, снова поставит впереди фонарь и снова потащит свой груз. И так до тех пор, пока не завиднеется побеленный метелью фермерский дом.
Постепенно они приближались к дому, но там еще нужно было открыть калитку, а ее уже наглухо заблокировал нанесенный сугроб. Снова закрутилась метель, и скоро видимость снизится до нулевой. Последние ярды будут самыми тяжелыми, если этот парень не поможет себе. Миррен чувствовала, как холод охватывает все ее тело.
Тут она вспомнила про дыру в стене, через которую овцы перебегали с одного поля на другое. Вот если бы она сумела перетащить его за стену, но сейчас это маловероятно. Калитка наверняка не откроется. Поднялся ветер, швырял снег в лицо. Она видела перед собой только на шесть футов, но ничто не могло отвлечь ее от этого последнего усилия. Ее плечи и спина горели от напряжения.
