— Прикажите вашей машине, командир! У вас же не должно быть тех фобий, которые, как я вижу, присущи теперешним охранникам правопорядка!
Силва заколебался. Ему очень не хотелось брать на себя такую ответственность. И речь ведь шла не только о потенциальной угрозе его жизни — в этом случае он, возможно, и рискнул бы. Но от его слова могла зависеть и жизнь других… Что если и вправду разверзнется какая-нибудь бездна? Что если и вправду Хорригор превратится в монстра?… Почему нужно верить именно ему, а не барбоверу-предохранителю? Правда, Спиноза, несомненно, успеет среагировать на такую опасность и успокоит предводителя иргариев…
Дарий с силой потер подбородок. Принятию решения мешали непросохшие трусы. Они прилипли к телу и вносили дискомфорт в ощущения.
— Прикажи, Дар… — робко попросила Эннабел. — Хоррик хороший, я чувствую… Мой дядя не может быть плохим… Мой дядя самых честных правил!
— Подумайте, Дарий, — тут же вставила слово Маркасса. — Столько проехать, чтобы… Не делайте этого!
— Вы военный человек, — сдвинул брови Тумберг, — и должны понимать, к каким последствиям может привести необдуманно отданный приказ.
Силва еще яростней заскреб подбородок.
— Мой шурин просто не может быть плохим чело… э-э… сапиенсом, — словно оттаяв, произнес Троллор Дикинсон. — Тут я согласен с Энн. Моя дочь была полностью в его власти, однако он… — предприниматель не договорил и взглянул на Дария. — Ему можно верить, командир.
— И не только можно, но и нужно, — добавил Уир Обер. — Он не позволил убить моего предка, а ведь тот, по сути, был его врагом. Один только этот факт перевешивает все опасения, которые тут кое у кого имеются, — он исподлобья посмотрел на насупившегося Тумберга, в точеное лицо которого прямо-таки впечатались непреклонность и уверенность в собственной правоте.
Дарий обвел всех взглядом, набрал в грудь побольше воздуха и…
— Карабарас! — воскликнул Тангейзер. — Дар, мы что, никогда не рисковали?! Не тяни, приказывай Бене!
Если бы присутствующие не видели этого собственными глазами, они ни за что бы не поверили, расскажи им кто-то, что пожилой человек (вряд ли делавший даже утреннюю зарядку) способен не только одним движением вскочить с собственной пятой точки, но и, продолжая то же движение, совершить переворот вперед через собственную голову. Как это делают некоторые футболисты, забив гол. А опустившись на ноги, с десяток раз подпрыгнуть на месте, как футбольный же мяч, потрясая кулаками и вопя что-то нечленораздельное. Только один Тумберг принял это за рождение монстра и вытащил из сумки пистолет. Или просто решил подстраховаться. Остальные же, не шевелясь, кто удивленно, кто восторженно, кто растерянно — либо со смесью всех этих чувств — смотрели на подпрыгивающего Хорригора.
— Я свободен! — наконец внятно заорал он, раскинув руки, кружась на месте и подняв лицо к жемчужному небу. — Я свободе-е-ен!!!
И вдруг эти слова подхватил уже не мягкий, а мощный раздольный баритон танка, и полилась песня:
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен с диким ветром наравне,
Я свободен наяву, а не во сне!
[22]
Голос танка смолк, и наступила потрясенная тишина. И в этой тишине пронеслось дуновение ветра, и пошла волнами трава, и с шелестом закачались ветви деревьев и кустов, и на глади озера появилась рябь (уже не от возгласов Обера) — камера узника вновь стала частью Авалона!
— Восхитительно! — крикнул Хорригор, повернувшись к танку. — Давно не слышал такого великолепного пения! Мои узы исчезли! «Карабарас» — вот что это было за слово! Заклятие Диондука сняло само себя!
— Самоликвидировалось, — пробормотал Дарий.
Для него так и осталось секретом, как же именно он собирался поступить: разрешить танку сказать заветное слово — или нет? Но все случилось и без него.
— Я хотел бы прогуляться за те холмы, — показал рукой Хорригор. — Нет, я чувствую, что преград больше нет, но все-таки… Чтобы совсем никаких сомнений не оставалось.
— Не вопрос. — Дарий сделал широкий жест в сторону танка: — Прошу, прокатимся. Есть еще желающие?
Желающими оказались все.
Разместились в салоне кто где, и танк неторопливо поехал к холмам.
— Между прочим, — сказал он, — заклятие Аллатона Диондука было известно не только Тану, но и одному из земных поэтов Темных веков. Вероятно, он тоже из потомков пандигиев, если только это не совпадение. Я произвел поиск слова «карабарас» и обнаружил у него вот такую строчку: «Он ударил в медный таз и вскричал: „Кара-барас!“» Это кричит некий Мойдодыр…
— Мойдодыр — вполне подходящее имя для какого-нибудь темного властелина, — заметил Дарий.
— Хорригор тоже неплохое, — повернулся к нему лидер силы Ирг. — Только во мне темноты не хватает.
— А бывают ли вообще темные властелины? — усмехнулась Эннабел.
— В книжках — сколько угодно, — сказала Маркасса. — И в жизни тоже бывают… темные…
— Прости меня, Кася, — тихо произнес сидящий рядом с ней Троллор Дикинсон. — Если можешь, конечно…
— Проехали, — поморщилась та и нежно взглянула на насторожившегося Уира Обера. — На танке. А ты, Лори, подбирай ключики к своей псевдожене. Может, первая часть этого слова и исчезнет…
— Но с сыном-то я смогу общаться? Побываете у меня в гостях…
— Если он захочет. А что касается меня… В ближайшее время вряд ли. Ведь ты живешь на Лабее, а я собираюсь на Клончер…
Обер облегченно вздохнул и отвернулся к экрану.
Эннабел прикоснулась к руке отца.
— Не горюй, папа, я его приглашу. Своей сестре он не откажет. Правда, Тан?
Тангейзер посмотрел на мать и неопределенно повел плечом.
— Не откажет, — заверила Маркасса. — И выскажет папе все, что о нем думает.
Троллор вздохнул и понурился на откидном сиденье.
— Господин Тронколен, приношу вам свои извинения за подозрения… не подтвердившиеся… — Судя по тому, как Тумберг раньше поглядывал на иргария, он давно хотел это сказать. — Но вы должны меня понять…
— Проехали! — весело воскликнул Хорригор. — На танке! И кто сказал, что моя сестра погибла? Я кое-что знаю об этих штуках, которые вы называете космоворотами… Есть все основания считать, что они далеко не всегда смертельны.
— Ой! — воскликнула Эннабел. — Дядя Хоррик, ты мне обязательно расскажешь!
— Непременно, племянница! — улыбнулся иргарий. — Только сначала мне нужно встретиться с родней. Думаю, господин следователь поспособствует мне с… э-э… документированием моей персоны.
Тумберг прижал руки к груди.
