Текст был коротким, без заголовка. Еще раз бросив взгляд вокруг, Крис приступил к чтению. И сразу понял, что никакой это не документ, а рассказ, наподобие тех, что были в книжках, оставшихся от прадедов. Очень старый рассказ, некоторые слова были ему даже незнакомы.
«В телефонной трубке прозвучало:
– Избавитель, груз на борту, идем к вам. У нас без потерь. Сейчас будем.
– Понял. Жду.
Высокий темноволосый мужчина в длинном черном плаще убрал мобильник в карман и прислонился к гладкому боку серого «опеля», застывшего на обочине. Его жесткое, словно высеченное из гранита лицо было сосредоточенным, бледные губы плотно сжаты, а по вискам, несмотря на весеннюю предвечернюю прохладу, медленно стекали струйки пота. Он был напряжен, как солдат, которому через мгновение предстоит броситься со связкой гранат под танк. С покрытых лесом холмов тянуло тонким чесночным ароматом молодой черемши. Солнце падало за деревья, и высоко над Венским лесом летел самолет, оставляя за собой белую пушистую тропинку.
«А оно тоже оставит след? – подумал мужчина. – Или сразу исчезнет?»
Вдалеке, над крышами зданий древней Вены, показалась темная точка. Она приближалась, приобретая очертания вертолета, и вместе с ней нарастал торжествующий рокот двигателей.
Этот рокот звучал прекрасней венского вальса!
От дворца Хофбург до столичной окраины путь не так уж далек.
Избавитель оттолкнулся от бока «опеля» и шагнул навстречу несущейся во весь опор, будто норовя догнать солнце, винтокрылой машине. Он был бледен, но не от страха и не от слабости, а от осознания умопомрачительной важности того, что предстояло ему совершить.
Летающий синий зверь с красной нашлепкой сверху и белыми полосами по бокам фюзеляжа завис над серым жуком-«опелем». И гремела над лесом симфония двигателей, и вздымалась пыль, и чуть ли не разрывалась в клочья невысокая еще трава, и воздушные волны неистово плескались в ветви дубов и буков, теребя хвосты удирающим белкам. Трепетали полы черного плаща, развевались длинные с проседью волосы, но лицо Избавителя оставалось таким же сосредоточенным, словно и впрямь было из камня.
Отъехала в сторону дверца – и вниз, в весеннюю траву, полетело что-то узкое, продолговатое… Брезентовый сверток полуметровой длины. Мелькнула в проеме рука в пятнистом, темно-зеленом, махнула приветственно, и вертолет, постепенно набирая высоту, устремился к зеленым холмам, продолжив погоню за недосягаемым солнцем.
Но Избавитель уже не видел его. Черным вороном, черной пантерой метнулся он к тому, что лежало в траве в десятке шагов от автомобиля. Схватил, торопливо открыл клапан специально сшитого чехла… и замер.
Но только на два-три мгновения. Осторожно, медленно выдохнул – и извлек на свет…
В голове крутилось одно и то же, словно звучал бесстрастный голос экскурсовода, повторявшего эти слова не первый год, изо дня в день:
«…железный наконечник состоит из двух частей, скрепленных серебряной проволокой и стянутых золотой муфтой…»
Копье Судьбы.
Копье святого Маврикия.
Копье Власти.
Святое Копье.
Копье Лонгина.
Копье Христа…
На этом наконечнике осталась кровь распятого на кресте Спасителя.
«Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».
Так писал Иоанн.
Бесценная реликвия. Ее обладатели могли вершить – и вершили! – судьбы мира, могли творить великое добро или столь же великое зло…
Человек в черном плаще, боясь дышать, держал в руках оружие, равного которому не было под земными небесами. Он знал об этом древнем железном наконечнике буквально все, что только можно было узнать.
Финеес, третий первосвященник Иудеи, сын первосвященника Елеазара и внук Аарона, маг и каббалист, в стародавние времена приказал изготовить это чудесное копье. Его держал в руке Иисус Навин, глядя, как с грохотом рушатся стены иерихонские. Им любовался Ирод Великий. А центурион Гай Кассий проткнул им тело распятого Христа.
Это копье приносило победы тем, кто владел им – Константину Великому и Теодориху… Юстиниану и Карлу Мартеллу… Карлу Великому и Генриху Птицелову… Оттону Третьему и Фридриху Барбароссе… Наполеону Бонапарту и Адольфу Гитлеру…
А потом копье оказалось среди множества христианских святынь в сокровищнице Габсбургов – венском дворце Хофбург.
Избавитель готовил операцию тщательно, не один год, строя планы похищения Святого Копья в узком кругу единомышленников. Все было рассчитано и расписано буквально по сантиметрам и секундам. Каждый участник предстоящей операции четко знал, что и в какое мгновение он должен сделать. Все они не один раз побывали в Хофбурге и могли выполнить то, что от них требовалось, даже с закрытыми глазами.
Вертолет, перекрашенный в цвета полиции. Гранатомет. Гранаты со слезоточивым газом. Тросы бойцов спецназа. И прочее…
Допустимо ли творить зло во имя последующего бесконечного торжества добра?
Избавитель был твердо уверен: не только допустимо, но и необходимо.
Он бережно провел пальцем по приглушенно поблескивающей золотой муфте. Дотронулся до острия, которое некогда касалось плоти Христа.
Дрогнуло ли что-нибудь в душе Гая Кассия, когда он нацеливал копье на тело Искупителя?
Гай Кассий… Когда Иисус принял смерть на кресте, этот римлянин сказал: «Истинно человек сей был Сын Божий». Так писал евангелист Марк. Уверовав в Иисуса Христа, Гай Кассий при крещении принял имя Лонгин. Лонгин-копейщик.
Владелец Копья Судьбы, оси развития человечества, может сотворить добро или зло.
Избавитель намеревался сотворить величайшее добро, какого еще не видел этот мир.
Стряхнув оцепенение, он зажал реликвию под мышкой, бросил взгляд в ту сторону, откуда прилетел вертолет, и шагнул к «опелю». Открыл заднюю дверцу и вытащил приготовленное древко.
Тихо было вокруг, словно в первые дни творения, и лишь изредка перекликались в ветвях весенние птицы.
Когда возник вдалеке, над городом, шум новых моторов, Избавитель уже стоял на дороге, отведя назад руку с копьем.
Полицейские вертолеты налетели роем рассерженных ос и понеслись дальше, продолжая погоню. Сидящие в них люди скользнули взглядом по серому «опелю» и черной фигуре неподалеку – и только. Мало ли кто ездит и бродит в окрестностях Вены…
А Копье Судьбы, пущенное рукой Избавителя, уже отправилось в свой последний полет. Взмыв в воздух, оно тут же перенеслось в иной слой бытия и ринулось к престолу, где восседает Единый в трех ипостасях, некогда давший человечеству возможность и дальше плодиться и размножаться на теле планеты, созданной Им из вселенской пустоты.
На лице Избавителя застыла блаженная улыбка.
