– Двое сзади! – крикнул он в спину Арамису.
Тот глянул назад и прибавил ходу, чуть не сбив с ног женщину, обернутую переливчатым, стекающим на пол куском материи. Выход из тоннеля был уже близок, оттуда донесся, нарастая, гул тормозящего перед станцией поезда. Габлер тоже ускорился, перейдя, как и Арамис, на бег зигзагами, дабы уменьшить свои шансы быть подстреленным. Оставалось только поражаться дерзости этих молодчиков – как успел заметить Крис, в залах станций, кроме всего прочего, располагались полицейские пункты.
До выхода на перрон оставалось всего чуть-чуть, когда оттуда, справа и слева, выскочили еще двое с ганами. Габлер, не успев рассмотреть их лица, отпрыгнул к двери ближайшего шопа. И тут же, оттолкнувшись от нее, развернулся и присел, выставив руки и собираясь броситься на ближайшего врага. Арамис поступил по-иному – нырнул на пол, на животе выехал на перрон, перекатом ушел в сторону и вскочил на ноги, тоже приготовившись к схватке. А эти двое, вскинув ганы и не обращая внимания на «минерв», бросились в тоннель, навстречу быстро приближающейся первой парочке. Народ в переходе подался в стороны, к стенам, послышалась чья-то громкая ругань.
«Бах! Бах!» – почти слитно прогремели ганы и гулкое эхо понеслось по тоннелю.
На светлой куртке того, что был в очках, возникло посредине груди красное пятно. Второе пятно украсило лоб высокого мужчины, который затормозил позади этой парочки, но отходить к стене не стал. Очкарик резко замедлил ход, понурился и опустил руку с ганом, даже не пытаясь выстрелить в ответ. Напарник же его решил поправить дело и, отскочив за угол шопа, нажал на спуск. Результатом его выстрела оказалось желтое пятно на противоположной стене, и подбежавшие двое успокоили парня двумя красными кляксами в живот. Тот покорно поднял руки. Все, кажется, были живы-здоровы. Попавший под раздачу мужчина платком стирал краску со лба и довольно успешно: она прямо на глазах становилась бесцветной, так что и лоб был уже чист, и платок не запачкался. Впрочем, несмотря на столь удачный итог, мужчина от души сыпал ругательствами.
«Красно-желтая горячка», – вспомнил Крис призывный вопль у дверей станции «Махабхарата».
Плюнул и поспешил к Арамису, тоже сообразившему уже, что опасности для них нет.
Они успели впрыгнуть в вагон, двери тут же закрылись и поезд устремился прочь от платформы в полумрак тоннеля. Все откидные сиденья были заняты разношерстным людом, не желавшим ночью спать, и файтеры прислонились к стенке вагона по обе стороны от дверей. Согласно плану, им предстояло доехать до следующей станции с не менее загадочным, чем предыдущие, названием – «Атхарваведа» – и там вновь совершить как можно более быструю пересадку.
– В каждой норушке свои, блип, игрушки… – отдышавшись, выдал Арамис, не забывая постреливать глазами по сторонам.
– Да, мы тоже в детстве любили побаловаться, – сказал Габлер. – Гоняли по улицам, шопам… И догонялки тоже устраивали, только в надземке… Но тут посерьезнее. «Красно-желтая горячка»… Это тебе не полкило орехов, понимаешь.
– Да уж, – покивал, соглашаясь, Арамис. – И не литр водки.
– Уж лучше бы, нах, водку пили, нах! – вдруг вклинился в их разговор стоящий поблизости щуплый мужичок с несвежим и каким-то серым лицом, непохожим на смуглые физиономии большинства жителей столицы. От него, кстати, крепко несло свежевыпитым спиртным. – Носятся туда-сюда, нах, заикой сделать могут. Мне, нах, как-то в глаз попали. Зато одному вчера так ножку подставили! Рылом в витрину, нах, а продавец добавил по загривку! Достали, нах!
– А куда же полиция смотрит? – осведомился Габлер.
– Так штрафует, а толку? Горячники эти все в секрете держат, разве за ними уследишь? Собрались, побегали, постреляли – и разбежались. И доказать еще надо, нах, они же рыла-то прячут. – Мужичок вдруг качнулся на Арамиса, но сумел-таки удержаться за поручень. – Я бы их не штрафовал, им от этого только интереснее. Я бы их, арджун недоделанных, на сто первый километр, нах, в Черные топи. Вот там пусть и побегают, если смогут. И проволочкой колючей все оцепить, чтоб не вырвались, нах!
– Радикально, мистер, радикально, – вновь покивал Арамис. – И ганы им дать настоящие…
– Во-во! – подхватил Габлер. – Пусть пощелкают друг друга, нах. А то совсем распустилась молодежь, правильно?
Он весело посмотрел на мужичка, и тот насупился, заподозрив издевку. Поводил пальцем перед собственным носом, набрал в грудь побольше воздуху, готовясь что-то сказать, однако так и не сказал. Но, видно, что-то обдумывал и намеревался и дальше развивать эту тему, просто подбирал слова. И кто знает, что еще услышали бы файтеры, если бы поезд не начал тормозить. «Минервы» переглянулись, напряглись и встали лицом к дверям, тут же позабыв о случайном собеседнике.
Мгновенно выскочив из вагона, они понеслись туда, куда была нацелена желтая светящаяся стрела указателя. В этом переходе тоже было полно шопов и цветов, но никто, кажется, ни в какие подвижные игры не играл. Арамис вновь бежал первым, Габлер за ним, временами оглядываясь и успевая оценить всех, кто шагал следом. Подозрений ни один из них не вызывал. Но это вовсе не означало, что файтеров упустили из виду. Во всяком случае, нужно было исходить из худшего. Поэтому они продолжали бежать, словно очень боялись опоздать на крайне важное мероприятие. Остановились только в зале между платформами, укрывшись за колонной и окидывая взглядом каждого, кто появлялся из тоннеля. Дождались прибытия поезда, прорысили вдоль перрона и прыгнули в последний вагон, когда двери уже начали закрываться. На этой ветке народу было не густо, и они смогли сесть и немного перевести дух.
– Да-а… – протянул Габлер, выставив ноги в проход между сиденьями. – Надо бы подсказать отцам-командирам. Пусть для разнообразия хотя бы раз в месяц сюда возят вместо бегов
[35]
.
– Это занадто будет, – не согласился Арамис. – Зачем лишние проблемы местным создавать? У них и своих хватает… нах…
– Твоя правда, нах, – не стал спорить Габлер.
Они вовсю старались не унывать, хотя будущее рисовалось не слишком обнадеживающим.
* * *
Эти забеги уже сидели у них в печенках, но задуманный план файтеры реализовали до конца. Только в пятом часу утра, когда в подземных лабиринтах стало заметно малолюдней, они, сменив десяток поездов, выбрались на поверхность. В двух кварталах от этой станции, если верить инфе унидеска, должен был находиться отель с выпадающим из местной темы названием «Колизей». Возрожденные прихотью последних правителей Империи тени Древнего Рима продолжали витать над мирами Ромы Юниона.
С неба сеял снежок, растекаясь водой по мостовым и тротуарам. Вода быстро испарялась – с подогревом в Кришне все было в порядке, – и лишь скверики, разбросанные тут и там, были укрыты белым покрывалом. Народ совсем рассосался, нигде не было и намека на недавнее столпотворение, уличный трафик иссяк, и город казался живой картиной, висящей в комнате какого-то великана. Безмолвное разноцветье вывесок подчеркивало сонную тишину, гигантские башни терялись в белесом небе, и ветви многочисленных деревьев застыли в безветрии.
