– Что ж ты сразу о маме с папой не подумал? – поинтересовался Арамис. – Нет, на Верку поперся…
– Так я ж для знакомства с культурными… это… ценностями!
Габлер и Арамис дружно фыркнули.
Поиски длились недолго – ни в карманах дверей, ни в контейнерах под сиденьями не обнаружилось ничего интересного. Разве что нэпы с личными вещами веронцев и несколько банок пива. Пиво, судя по скучному названию – «Кришненское темное № 3» – было местным, и забирать его файтеры не стали – это уже походило бы на крохоборство. Когда облазили все уголки, Портос вновь уселся на место водителя и заявил:
– Не знаю, кому как, а мне опять жрать захотелось. Видать, нервной энергии много израсходовал.
– Жрать – это да, – согласился Арамис, устроившись на сиденье рядом. – Тем более, я после экстры. Так себя выжимать – и до пенсии можно не дотянуть. – Он повернулся к Габлеру, который облюбовал кресло за спиной Портоса: – Догадываешься, где тут можно посидеть спокойно в ожидании, да еще и получить бесплатный рубон?
Крис недоуменно пожал плечами:
– В социальной столовой, что ли?
– Узко мыслишь, файтер! – изобразил беловодец инструктора Ясиновского. – Где, значит, в этом городе тебя просто обязаны бесплатно накормить? Ну, думай, файтер, думай!
– А! Ну да! В этом… В «Уютном терминаторе»! – сообразил наконец Габлер.
– Вот именно, – кивнул Арамис. – Только не в «терминаторе», а в «термополии». За ними должок. Вот там и посидим. Высвечивай, Юл, сейчас сориентируемся, как туда добраться.
Как стало ясно из схемы, путь до кабака, где с Габлером обошлись очень нехорошо, был неблизким. Но, во-первых, там действительно могла получиться бесплатная кормежка, а во-вторых, спешить «минервам» было некуда. Поэтому они решили отправиться именно туда.
С по-прежнему пребывавшем в бесчувственном состоянии веронцем не церемонились – проехали пару кварталов по переулку и сгрузили под аркой, в наметенный ветром сугроб, аккуратно прислонив к стеночке. На прощание Портос дал ему еще разок по голове, чем заслужил укор Арамиса, обвинившего сослуживца в недостаточной гуманности.
– Ничего, в следующий раз хорошенько подумает, стоит ли лезть во всякие сомнительные дела, – парировал здоровила, оглаживая кулак. – Если, конечно, думалка у него теперь напрочь не отбита.
Руководствуясь схемой столицы, добрались до конца переулка и выехали на запруженную транспортом широкую улицу Рабиндраната Тагора. По ней направились к центру города, тщательно соблюдая правила дорожного движения. Дабы ни один полицейский не имел ни малейшего основания прицепиться.
– Нет, никак не клеится, – вдруг ни с того ни сего сказал Арамис.
Портос удивленно взглянул на него:
– Ты о чем?
– Да я все об этом Копье думаю, – пояснил беловодец. – Вот ты, Крис, говоришь, кто им владеет, того победить нельзя, да?
– Это не я говорю, – возразил Габлер. – Это мне говорили.
– Ну, ясно, Эрик твой говорил, не в том дело. Главное – победить нельзя. То есть эта штучка как бы гарантирует безопасность. Тогда зачем было тратить столько средств на создание Стафла? Нет, мы нужны, не спорю, но не в таких масштабах. Пара легионов для спокойствия грэндов, и хватит. По идее, любой враг просто обречен на неудачу…
– Но враг-то об этом не знает, – заметил Крис. – Владевшие Копьем не жили в постоянном мире и спокойствии, а побеждали в войнах. А как победишь без армии? Тут, я думаю, и десяток таких хреновин не поможет. Наверное, при Боссе не дураки состоят, давно все прикинули и рассчитали.
– Может, ты и прав, – согласился Арамис.
– А у меня еще это зеркало веронское в мозгах засело, – заявил Портос. – Прикиньте, парни, у нас таких нет, а у этих есть.
– У твинсов тоже должно быть, – сказал Габлер. – У них такое должно быть, о чем мы ни слухом ни духом…
– Вот-вот, – покивал Портос. – И я о том же. Сдается мне, парни, что у нас ой-ей-ей сколько всякого есть, только далеко не все об этом знают. Может, уже сейчас имеются такие таблетки, что глотнул – и живи хоть тыщу лет. Только о них не кричат, их тихонько в сейфе держат, потому что сколько же тогда народу лишнего появится и сколько средств дополнительных на выплату пенсий пойдет… Или эта коробка, – он обвел рукой салон уникара. – Может, телепортацию давно уже открыли, но внедрять и не собираются – иначе целые корпорации загнутся. И так всюду, по любой отрасли…
– Ну-у, гигант мысли, – протянул Арамис. – Только мысли этой годков, наверное, не меньше, чем нашей Вилке, а то и больше.
– Зато сам дошел! – горделиво парировал Портос и принялся взирать на городские виды.
Улицы к вечеру вновь стал заполнять празношатающийся, на первый взгляд, народ, и чем ближе к центру, тем этого народа становилось все больше. Люди бродили, сидели, стояли группками, что-то обсуждая и вовсю размахивая руками – видно, без этих телодвижений тут было ну никак не обойтись. Слушали гитаристов и каких-то обритых наголо юнцов и девиц в белых одеяниях, вооруженных бубнами и колокольцами разных размеров…
– Может, хлебнем этого… «Лотоса»? – предложил Портос, покосившись на черный с серебром нэп, который Арамис поставил на пол перед собой. – Что-то пить захотелось…
Гинеец смерил его уничтожающим взглядом и повернулся к Габлеру:
– Нет, ну ты только посмотри на него! Вот тебе и гигант мысли! Пить ему, блип, захотелось! Не напился еще! Ну, вообще!.. Еще отямиться не успел, и вновь о том же!
Крис, оторвавшись от созерцания городского пейзажа, только руками развел и вынес лаконичный вердикт:
– Неисправим.
Арамис подался к невозмутимому уроженцу Геи:
– Пить будем, когда из этой заварушки живыми выберемся, понял? А если тебе так не терпится, могу пособить – я как раз отлить не против. Не дадим друг другу умереть?
– Смотри, как бы я тебе отливалку навсегда не попортил, – проворчал Портос. – Вина ему жалко, жлобяре…
Арамис откинулся на спинку сиденья, безнадежно закатил глаза и потряс головой.
– Опа! – вдруг воскликнул Габлер, подавшись вперед и глядя куда-то на тротуар. – Тормози!
Портос среагировал мгновенно, не задавая вопросов, и уникар, сбрасывая ход, подъехал к бордюру.
– Сейчас пободаемся! – встрепенулся Арамис.
Он уже увидел, что привлекло внимание Криса, и был готов выскочить из машины и приступить к активным действиям.
Широкий, усеянный бродящими, стоящими и сидящими людьми тротуар в этом месте превращался в просторную площадку, утыканную приземистыми деревьями. В глубине ее располагалось трехэтажное пестрое здание с дугообразным вогнутым фасадом, украшенное всякими колоннами, балкончиками и разной замысловатой лепниной в растительно-зверином стиле. Над зеркальными входными дверями вилась надпись, составленная опять же из элементов разных растений и диковинных зверей, которые, наверное, никогда и не водились ни на одной планете Ромы Юниона. Надпись была столь же витиеватой, как и ее исполнение: «Сладчайшая вода священной Ямуны».
