Со снаряжением долго возиться не пришлось – все уже было подготовлено. Оставалось только разложить компактный груз по нэпам
[36]
да по карманам комбинезонов. Ничего лишнего, только необходимое. Документы геологоразведчиков. Вместо унидесков – простенькие коммуникаторы с минимумом функций. Продовольствие в виде драже, батончиков и прочих мелких, но питательных штучек. Медикаменты. Респираторы – на случай лесных пожаров. Репелленты. Черные изогнутые трубочки парализаторов – для защиты от разного зверья. Всякое альпинистское снаряжение и геологический инвентарь, включая излучатель для вскрытия горных пород. Собственно, излучатель тоже был оружием типа файтерских лучевиков, только имел другой внешний вид и по мощности превосходил оружие Стафла. Его, повинуясь жесту полковника Айона, повесил на плечо Кирилл Устинюк. Хотя и изобразил при этом легкую гримасу недовольства. Всякие мелочи типа зубной пасты, туалетной бумаги, салфеток, носовых платков, расчесок и зубочисток – вроде и без них обойтись можно, но с ними привычнее. Для подтирания, конечно, и кусок мха сгодится или лист какого-нибудь другого растения, но лучше все-таки иметь альтернативу. А функцию бесполезного в данном случае сканера должна была выполнить беллизонка, определив то место, где находится Копье. Если получится…
По пути к взлетно-посадочной площадке завернули в туалет, и там Кирилл сказал подошедшему к соседнему писсуару Габлеру (вернее, не ему сказал, а просто произнес, глядя в белую стену перед собой):
– Не представляю, как такое можно чувствовать… Это что, словно все время зуб ноет? Приятного, наверное, мало. А даже если и не как зуб, все равно что-то постороннее внутри… Бр-р!
Крис помолчал, сосредоточившись на процессе, а потом, уже возле умывальников, заметил:
– Если бы это причиняло им неудобства, они давно бы от этого избавились. Тебе ведь не причиняет неудобство собственное дыхание?
– И все равно… – с сомнением протянул Кирилл. – Я бы с этой Анизателлой не смог… Она совсем другая… Не такая, как мы…
Крис промолчал. Устинюк не знал, что значит для него, Кристиана Габлера, эта беллизонка.
Крис еще на бриге, предупредив Арамиса, затеял разговор о Копьях Судьбы, оставленных кем-то в древние-предревние времена на Земле. Как и было договорено с Шацким, он представил эту историю как полумифическую, сослался на якобы имевший место разговор грэндов на эту тему и высказал предположение, что именно за таким Копьем их и направили на Аполлон. И свое отношение к чудодейственным штуковинам он тоже высказал, и Арамис мнение бывшего сослуживца поддержал. И для Габлера, и для гинейца это были неизвестно чьи предметы, способные влиять на ход событий. Но не каким-то чудесным образом, подобно сказочной волшебной палочке, а на основе неких законов, отнюдь не сверхъестественных, не потусторонних – просто эти законы пребывали пока вне сферы человеческого познания.
Кирилл отнесся к этой истории довольно скептически, заявив, что он таких слухов может хоть три тонны привести. Если бы такие волшебные вещицы существовали, то грэнды о них в присутствии регулара Габлера вряд ли бы говорили. А если говорили, то понимать их надо иносказательно. Да, на Аполлоне, безусловно, находится какая-то очень важная вещь, но уж, конечно, нет в ней ничего сверхъестественного, мистического, и не может она действовать всем законам вопреки. Иначе во Вселенной царил бы полный бардак, а этого, к счастью, не наблюдается. А если какое-то там древнее копье делает кого-то там непобедимым, то какого хрена вообще затевать экспедицию? Она ведь просто обречена на неудачу! А зачем бы палатинцам вдруг возжелать избавиться от него, Кирилла Устинюка, столь замысловатым способом? И коль они рассчитывают на успех, то для этого у них, уж конечно, имеются основания. И вообще, сказал Кирилл, никто его об этом в известность не ставил – значит, не считал нужным. Его дело – выполнить задание. Во всяком случае, постараться выполнить. А копье ли там какое-то чудодейственное или, скажем, неиссякаемая бутылка пива, это его, Кирилла, абсолютно не колышет. Ну, пусть будет волшебное Копье, это даже как-то интересно, неординарно, не банально… Много чего еще наговорил словоохотливый твинсер, продемонстрировав солидную эрудицию и упомянув о золотой рыбке, золотом же шаре и волшебнике из страны Оз. Правда, последний был тут как бы и ни при чем. На том разговор и завершился.
До открытых ворот на взлетно-посадочную площадку оставалось метров сто, когда в пустынном тоннеле возникло некое оживление. Группу, возглавляемую штаб-майором Мварувари и полковником Айоном, сначала обогнал открытый военный кар с пятнистыми бортами, в кузове которого сидели полдюжины файтеров без оружия, а потом, подвывая сиреной, уникар с красным крестом. Мварувари, нахмурившись, на ходу извлек из нагрудного кармана унидеск и с кем-то связался. Выслушал собеседника, повернул голову к полковнику и сообщил, продолжая шагать к площадке:
– Пропавший борт вернулся. Через восемь суток. Угодил в молоко.
Требовать пояснений полковник не стал. Идущей позади него четверке тоже было все понятно – охотников за Копьем еще на Вери Роме ознакомили с местными условиями.
«Молоком» тут, на Аполлоне, называли некую субстанцию, похожую на белый туман, с которой несколько раз доводилось сталкиваться пилотам флаингов. Большей частью, над океаном. Все происходило по одной и той же схеме. В условиях хорошей видимости, при ясном небе, перед носом флаинга возникала в воздухе белая стена, куда машина и влетала при безмолвии рексы
[37]
. Связь с базой тут же прерывалась, приборы начинали показывать что им вздумается, и несколько минут флаинг то ли продолжал лететь, то ли висел в сплошной белизне – определить это было невозможно. Затем туман редел, и сквозь него проступало то, что находилось под брюхом флаинга – океан или суша. Панорама была самой обычной, и становилось понятно, что машина продолжает лететь с той же скоростью, а не стоит на месте, хотя приборы по-прежнему вовсю валяли дурака и связь с лагерем не восстанавливалась. В конце концов вновь появлялась перед флаингом белая стена, машина погружалась в нее и выскакивала в уже полностью чистое, без тумана, пространство. Показания приборов больше не сводили с ума пилотов, появлялась связь и можно было дышать спокойно. Только вот выяснялось, что флаинг занесло в сторону от маршрута – от десятков до нескольких сотен километров. А после переговоров с базой пилоты узнавали, что хотя, по их ощущениям, прошло не более двадцати – тридцати минут, связи с ними не было от нескольких часов до нескольких суток.
Такое уже случалось в прошлом, на Земле. Там в подобные ситуации попадали пилоты самолетов, и нужные сведения удалось отыскать в Информационном банке, который устроили в недрах Луны еще до атомной войны, лишившей Землю статуса главной планеты. Объяснялись такие случаи некими «провалами во времени», но никакого научного обоснования это словосочетание не получило.
Попадавшие в такую передрягу пилоты легиона «Аполлон» ни подтвердить, ни опровергнуть предположение о «провалах» не могли. Они видели внизу обычный океан и обычную сушу, и не было там никаких указаний на то, что вокруг царит не настоящее, а то, что происходило на Аполлоне пять или сто пятьдесят лет назад. Вот если бы какой-нибудь флаинг, вылетевший из лагеря летом, угодил, пронзив белую стену, в снежную зиму… Но такого не случалось.
