– Те, кто знают, никогда нам об этом не расскажут. Вам же не придет в голову растолковывать такое вон той птичке. – Она кивнула на прибрежные заросли.
Крис разочарованно подумал, что девушка имеет в виду своего триединого Беллиза-Беллизона-Беллизонов, и посмотрел на часы, вшитые в рукав комбинезона.
Некоторое время все, кроме Низы, молча ели, а потом Арамис лег на бок, подперев голову рукой, обвел взглядом ясное небо, берег и реку и мечтательно произнес:
– Хорошо-то как здесь… Словно у нас, на озерах…
– Хорошо, – согласилась беллизонка. – А потом сюда нагрянут колонисты и хорошее кончится.
– Тьфу ты! – Гинеец в сердцах сплюнул в воду. – Ну почему у тебя такое отношение к колонистам? Что, они тебе жить мешают на твоем Нова-Марсе? У нас на Беловодье никаких проблем нет. И не только у нас. Гладик, у вас на Форпосте автохтонов обижают?
– Не слышал о таком, – неохотно отозвался Габлер.
Ему этот разговор был неприятен. Не желал он об этом говорить. И позиция Низы ему совсем не нравилась, хотя… Хотя он позицию беллизонки понимал. Однако согласиться с таким подходом не мог. Да, возможно, где-то с автохтонами обходились и не очень хорошо… Но они же сами провоцировали такое отношение своим поведением! Разве нельзя жить без обид?
– Да, нам они мешают жить, – с холодком в голосе сказала беллизонка. – Ваша Империя такая могучая, у нее столько планет… А если захочет, будет иметь еще больше. Так почему нужно приходить туда, куда не зовут? Берите дикую планету и поселяйтесь там, если вы имеете такую необходимость в новом пространстве. Но не залезайте туда, где место уже занято. – Она взглянула на нахмурившегося Арамиса и продолжила с каменным лицом: – Все империи прошлого исчезли, имели развалиться. Все до единой. Я не есть желающая развала вашей Империи, но я есть желающая, чтобы она была от нас подальше… Нет, пусть даже будет где-то рядом, но не на нашей земле. Мы не хотим враждовать, но хотим находиться одни у себя на земле. Разве это не есть наше право? Разве мы этим кому-то мешаем?
Кирилл встрепенулся, явно собираясь подлить масла в огонь, но Габлер предупреждающе поднял руку:
– Разговоры отставили, тишина. Время связи с нашим полковником. Придется приврать.
Сообщение Криса было кратким, как и договаривались.
– Все в порядке, движемся медленно из-за мелей на реке, – произнес он в коммуникатор.
– Удачи, – коротко пожелал Айон. – Конец связи.
Габлер убрал коммуникатор в карман и обвел взглядом Арамиса и Кирилла:
– Дискуссии будете разводить в другое время, договорились? Низа, ты чувствуешь Копье?
– Да, постоянно, – вполне доброжелательно ответила девушка. – После прилета на этот континент ощущение усилилось. Оно как бы стало ближе.
– Это хорошо, – сказал Крис и достал серую круглую коробочку «гида». – Та-ак, маячок на катере вновь ожил. Похоже, эти лесные ребята проснулись и опять начали дергать панель управления. Любознательные…
– Далеко до них? – спросил Устинюк.
– Порядочно. – Габлер включил шкалу. – Почти восемьдесят три километра. Не догнать. А до порогов им еще пятьдесят четы… – Он осекся. – Блип, опять пропал! Экспериментаторы… Ладно, счастливого им пути, и нам тоже. Давайте, парни, сталкиваем нашу посудину. Поплыли!
– Подожди, – встрепенулся Кирилл. – Оставим трын-траву трофейную здесь. Лишний груз.
– Согласен, – кивнул Габлер.
Он встал, взял мешок форестов и принялся его развязывать, чтобы отсыпать часть содержимого для анализа, но Устинюк его остановил:
– Оставляй все. Как объяснять будем, где нашли? Плыли по речке, вдруг из воды мохнатая лапа высунулась и подарок на катер закинула?
Крис подумал и вновь кивнул:
– Соображаешь. А я вот не сообразил.
– Еще научишься, – улыбнулся осот. И сразу добавил: – Да и я только сейчас додумался.
Габлер бросил имущество лесных охотников на песок и повторил:
– Давайте, парни, сталкиваем.
Они втроем сдвинули плот в воду. Девушка уселась посередине, возле вещей, Крис встал на «носу», а вооруженные длинными жердями Кирилл и Арамис – по обоим «бортам» плавучей площадки. Упираясь жердями в дно, они отвели плот от берега, и его подхватило течение.
– Крис, надо бы название придумать нашей посудине, – подал голос Арамис. – С учетом древней мудрости: «Как вы судно назовете, так оно и поплывет».
– «Повелитель вод»! – тут же предложил Устинюк. – Скромненько, но со вкусом.
Низа громко фыркнула и прищурилась, вглядываясь в водную гладь впереди. Там река делала поворот.
– Что, не нравится? – обернулся к ней Кирилл. – А по-моему, звучит.
– С названиями нужно поосторожней, – сказала беллизонка. – А то как бы не получилось наоборот. Я ведь плавать не очень умею…
– Да чего заморачиваться? – вклинился гинеец. – Ты же говорила о ковчеге, вот пусть и будет «Ковчег». А, Гладиатор?
– Пусть будет, – согласился Габлер. – Лишь бы до всемирного потопа дело не дошло…
…Поднимался над лесом огненный лик Аполлона, уходили назад заросшие деревьями и кустами берега, торчали из воды коряги, временами плескала хвостом рыба. Вокруг стояла почти космическая тишина, лишь иногда до плота доносился шорох листвы, которой касался ветерок. Лесные звери голоса не подавали. Крис изредка подменял то одного, то другого «гребца» да посматривал на «гид», фиксирующий пройденный путь. «Ковчег» оказался вполне надежным транспортным средством, река была спокойной, и никаких затруднений в этом плавании не возникало. Габлера не покидало ощущение, что он находится в отпуске и совершает с друзьями водную прогулку, отрешившись от всех дел. Нечто подобное, судя по их лицам, испытывали и Кирилл с Арамисом. А Низа, кажется, и вовсе дремала, лежа на спине и пристроив под голову нэп, тот самый, на который позарилась местная птичка.
Эта самоуспокоенность сослужила плохую службу. Внезапно позади плота раздался громкий плеск, и почти тут же «Ковчег» содрогнулся от сильного удара. Габлер рухнул в воду, не успев ничего сообразить, и заработал руками и ногами, стараясь побыстрее выбраться на поверхность. Плот проплывал над ним, и Крису было видно, что их плавсредство уже не представляет собой единое целое, а состоит из двух расходящихся к «корме» частей. И сзади к одной из этих частей прицепилось что-то большое, хвостатое, очертаниями своими похожее на ящерицу или крокодила, и длиной этот речной житель никак не меньше пяти метров. Подробностей его внешнего вида в желтоватой воде было не разглядеть. Габлер отвернул в сторону, намереваясь вынырнуть, но тут увидел, что мимо него идет на дно упавший с разделившихся бревен излучатель. Он рванулся туда, подхватил ценное имущество и устремился вверх. Всплыл и, отфыркиваясь, завертел головой. Неподалеку барахтались в воде Арамис и Кирилл, причем Устинюк продолжал сжимать в руке жердь, а плот уходил дальше. Низа стояла на одной из его половинок, широко расставив ноги и наклонившись вперед, и хлестала нэпом по морде ухватившегося передними лапами за бревна местного крокодила. Габлеру был виден его затылок, серо-зеленый, мокрый, покрытый острыми наростами и скользкий на вид. Оставалось только гадать, каким образом это чудовище умудрилось порвать прочнейшую клейкую ленту и разъединить бревна – лапой ударило сверху, что ли? – но гадать было некогда. Крокодилу, видимо, надоело терпеть такие издевательства, и он подался вперед, пытаясь забраться на плот. «Ковчег» накренился по продольной оси, девушку шатнуло к морде монстра. Она успела выставить нэп перед собой и налетела на крокодила. Тот мотнул головой, и Низа вместе с нэпом очутилась в воде. Чудовище еще не успело повернуться к ней, как Арамис и Кирилл ударили по нему из парализаторов. Устинюку сделать это было удобней, потому что одной рукой он держался за жердь, а вот у гинейца жерди не было – и все-таки он умудрился выстрелить. Впрочем, крокодилу на такое оружие было, судя по всему, наплевать. Он коротко, но оглушительно рыкнул и, оставив плот в покое, резво, как на соревнованиях, заскользил к беллизонке. Та отчаянно била свободной рукой по воде и явно намеревалась пойти ко дну.
