На другой стене на фоне гор разлеглась водная гладь. Горы тоже были не местными, совсем невысокими, а в прозрачной голубоватой воде медленно скользили рыбы. То ли море это было, то ли озеро… И отражался в воде зеленый берег, светило в небе солнце и плыла вдали одинокая лодка. Кто-то сидел в ней, работая веслами… Серебрились брызги… И таким первозданным покоем веяло от этой картины, что хотелось шагнуть туда, разлечься на воде, смотреть, прищурившись, в небеса и не думать ни о чем…
Возможно, это были виды той самой Сибирской России, на территории которой возникло когда-то Братство Хранителей.
И мебель в этой комнате была совсем другой – не безликий набор предметов, а настоящий ансамбль, в котором столы, кресла и массивные шкафы не только соревновались в изысканности, но и гармонично дополняли друг друга. Несомненно, все это была штучная работа, сделанная по заказу, продуманному до мелочей. Вкусу патриарха Феодора можно было позавидовать. Наверное, здесь, в этом своем кабинете, он забывал, что находится в подземелье. И воздух тут был свежим, напоенным смешанными запахами хвойного леса и водных просторов. Хотя чуткий нос Габлера все же уловил струйку, не вписывающуюся в общий фон: в кабинете едва уловимо веяло какой-то парфюмерией, которой, вероятно, пользовался патриарх. Во всяком случае, раньше, в коридорах, такого запаха не чувствовалось.
Тут над дверью тоже висела картина, Габлер рассмотрел ее уже позже. Может быть, еще одна копия с какого-то древнего земного полотна или холста – как там это правильно называлось? Все та же сцена распятия, а точнее, прободения тела Христа. Только краски тут были разнообразней, сочней и поярче, и Лонгин представал не в образе молодого мужчины, а в образе седого плешивого старца с вислой раздвоенной белой бородой. И Христос одеждой своей не отличался от двух других распятых: белая набедренная повязка – и все. И стекающие по телу струйки крови…
Несомненно, пожилой мужчина с широким грубоватым лицом, сидящий в черном кресле с высокой спинкой у дальней стены, и был патриархом Феодором. На большом столе перед ним было разложено имущество охотников за Копьем Судьбы. Излучатель пристроили отдельно, с краешку, его ствол был наставлен на водную гладь. Выпотрошенные нэпы лежали на полу. Патриарх был обрит по местной моде, его черный балахон ничем не отличался от одежды других обитателей базы, которых искателям довелось здесь увидеть. В руке он держал вынутые из пака документы «геологоразведчиков». Сбоку от него, метрах в трех, стоял другой стол, менее впечатляющий, с какими-то сложенными на углу коробочками. Кресло рядом с ним пустовало. А в третьем кресле, с другой стороны от патриарха, положив руку на его стол, сидел худощавый, тоже пожилой мужчина с острым взглядом. И в таком же балахоне. Было несложно сообразить, что это и есть хартофилакс Мануил. Напротив стола Феодора, параллельно ему, расположились в ряд четыре кресла – опять же, не составляло особого труда догадаться, что их передвинули туда специально, для гостей… Или пленников. Сопровождавшие искателей местные полицейские остались за дверью, а те двое, что находились в комнате перед кабинетом патриарха, вошли и встали по обе стороны от входа, держа оружие стволом вниз. Иеромонах Василий отошел к столу с коробочками, развернулся лицом к присутствующим и прислонился к его передней стороне.
Патриарх обвел взглядом охотников за Копьем и показал свободной рукой на ряд кресел:
– Садитесь, господа. – Голос у него был глубокий и какой-то жестковатый. – Здороваться не буду, потому что пока не знаю, стоит ли желать вам здравствовать… Вы уж не обессудьте. – Феодор едва заметно усмехнулся, и эта усмешка выглядела отнюдь не извиняющейся, а зловещей.
– Спасибо, – вежливо произнес Габлер. Для грубостей еще не настал час.
Феодор подождал, пока «гости», осмотревшись, устроятся в креслах, и продолжил:
– Давайте, излагайте вашу историю. Кто у вас старший? – Патриарх взглянул на документы. – Устинюк? Габлер? Нианалли… э-э… Олиди…
– Габлер, – сказал Крис. – Это я. Изложить несложно… Но можно ли сначала поинтересоваться: что это за объект? Ну, не в смысле, чем вы тут занимаетесь… Не наше это дело, да и мистер Василий уже вполне доступно поведал насчет упавшей звезды с ключом… Я к тому, что нас ни о чем таком не предуждали, иначе мы и близко бы сюда не подходили… Нам чужие секреты ни к чему, у нас своя задача есть. По какому, так сказать, ведомству вы проходите? Ну, просто любопытно… Религиозная организация, так я понимаю? Христианская?
Патриарх отложил документы, чуть подался вперед, медленно поставил локти на стол и подпер сплетенными пальцами массивный гладко выбритый подбородок. Посмотрел на Криса тяжелым изучающим взглядом:
– Хочешь знать истину? Не там ищешь, господин Габлер. Он сказал: «Я есмь путь, и истина, и жизнь». Но, возможно, я отвечу на твой вопрос. Это будет зависеть от того, какие выводы мы, – он повел глазами на иеромонаха и хартофилакса, – сделаем из твоего рассказа. Итак, мы слушаем, господин Габлер.
Крис мимолетно подумал о том, что за последнее время ему приходится слишком часто иметь дело со священнослужителями, и в очередной раз за сегодня сказал:
– Мы геологоразведчики…
Повествование он вел неторопливо, взвешивая каждое слово, но запинок не допускал. Неизвестно, была ли у Хранителей «отвертка» – препарат, который развязывал язык кому угодно, даже при поставленной блокировке, – однако Габлер очень надеялся, что до этого дело не дойдет. Не дадут они Хранителям до этого дойти.
Особенно Крис упирал на то, что они, мол, люди маленькие, и как начальству удалось провернуть эту экспедицию – понятия не имеют. Не их это дело. Их дело – заниматься геологоразведкой. За что и деньги получают.
Все вроде выглядело складно и вполне правдоподобно. Владельцы фирмы «Малахитовый ларец» каким-то образом договорились с кем надо, и четверку геологоразведчиков доставили на корабле Стафла сюда, на Аполлон-Реликварий. В расположение здешнего легиона. Командование предоставило им флаинг, на котором экспедиция и отбыла на юго-восток Первого континента, к горам. Именно там геологоразведчикам и предписывалось руководством фирмы проводить изыскания. Флаинг улетел, разведчики разбили лагерь и, переночевав, направились в горы, дабы приступить к работе. Но… угодили в аномалию, которую здешние файтеры называют «молоком». Геологоразведчиков поставили в известность о том, что такое тут случается, поэтому они отнеслись к неожиданному приключению спокойно. А когда выяснили, что очутились на Втором континенте, в совсем других горах, решили связаться со стафлами, чтобы их отсюда забрали. Однако оказалось, что связи почему-то нет…
Крис замолчал, собираясь перейти к финальной части рассказа, но тут хартофилакс Мануил задал вопрос:
– А почему вы отправились в горы со всеми своими вещами? – Это прозвучало с хитрецой, и глаза Хранителя нехорошо блеснули. – Почему лишнее не оставили в лагере?
«Хартофилаксом тебя по голове!» – мысленно пожелал Габлер, но внешне остался спокойным и ответ нашел почти сразу.
– Собственно, никакого лагеря как такового у нас не было, – пояснил он. – Это я просто так выразился. Зачем нам лагерь? Мы намеревались пройти по запланированному нашим руководством маршруту и назад возвращаться не собирались. Поэтому и носили все с собой. Да и что там носить? Сами видите. – Он кивнул на вещи, разложенные перед патриархом. – Своя ноша, как говорится, не тянет. Вот с образцами было бы, конечно, потяжелей, но мы ни одного образца раздобыть не успели.
