– Нет, Виви, дело не в этом, – наследник нежно погладил губы англичанки, борясь с желанием припасть к ним своими горячим устами: – Сегодня на обед к шейху приглашены очень уважаемые люди: вали
[61]
Эль-Хандии
[62]
– Сохраб Ага Эфенди, бывший эмир Луксора – Аманулла Эфенди со своими юными сыновьями, второй визирь шейханатства – Зиннат Паша и близкий друг отца – племянник покойного кади – Фянис ибн Халиль. Эти люди слишком важны в государстве. Возможно, Афифа еще не знает, что ее план проваливается. Но самое плохое даже не это. Личным слугой шейха на обеде будет…Лиан, – молодая женщина округлила от ужаса глаза, сжав до крови подлокотники кресла:
– Это все перечеркает. Скорее всего, эта подлая змея специально подослала его, дабы мы не смогли обмануть ее.
– Нет, мне удалось разузнать, что вчера вечером мачеха и раб сильно поссорились, и она приказал ему больше не появляться в ее покоях. А отец, всегда доверявший этому подкупному мерзавцу, нанял его себе на службу. Я не знаю, что делать, Вивиана. Сейчас немедленно иди к Афифе. До полудня остались считанные часы, – девушка быстро направилась к двери, но Джамиль внезапно придержал ее за локоть, и, прижав к себе, сладко поцеловал: – Будь осторожна, любимая, – с радостью ответив на ласку принца, девушка игриво улыбнулась, выбежав из покоев.
Султаным отреагировала на неблагоприятное известие вполне холодно и равнодушно: – Я не собираюсь из-за горстки каких-то поганых аристократов менять свои планы. Мы сделаем все сегодня, и точка. Но если ты не хочешь, то отправишься на морское дно, как корм для рыб, – злобно прошептала госпожа, оскалившись в хищной усмешке. Достав из маленькой шкатулочки какой-то флакон с густой, синей жидкостью, Султаным протянула его Вивиане: – Вот, возьми. Это очень сильный яд, действует мгновенно. Сначала у жертвы начинается боль в горле, потом она перерастает в удушье. Жидкость попадает в легкие, разрывая их на части. Лишь за считанные минуты несчастный умирает, – девушка с ужасом заметила, как в глазах египтянки блеснул нечеловеческий, ужасающий огонь. Леди Бломфилд дрожащими руками взяла бутылочку, спрятав ее в поясе: – Подольешь это в бокал с вином, который и подашь к столу. Все произойдет слишком быстро. Надеюсь, Джамиль сумеет тебя защитить от правосудия кади, но знай, эта миссия слишком опасна, будь осторожна. Из-за любой малейшей ошибки ты лишишься жизни, либо она произойдет по приказу суда, либо, по-моему. Можешь идти, – судорожно сглатывая от страха и даже не поклонившись, Вивиана поспешно вышла из душной комнаты.
Подготовка к торжественному обеду началась довольно рано. По дворцу сновали евнухи и рабы, подавая блюда и принимая гостей. Но все девушки, подобно узницам, были закрыты в главном зале гарема, дабы не один мусульманин не смог их увидеть. То, что являлось праздником для мужчин, превратилось в рабство для наложниц. Лишь одной рабыне позволили показаться аристократичным арабам: Вивиане. Принц сумел убедить отца, что его новая любимица – покорная и смиренная девушка, и для нее будет честь подать шейху вкусное, старое вино. Закутанная в черную чадру с ног до головы, молодая женщина стояла в темном коридоре с графином, сжимая в руке флакон. Лишь одно движение, и Афифа заплатит за свою жестокость. Тяжело дыша, дочь графа сняла крышечку и поднесла посуду к бокалу. Лишь один небольшой жест… Затаив дыхание, Вивиана встряхнула флакончик, видя, как липкая жидкость капает в вино, постепенно превращая его в смертельный яд. Услышав какой-то шум в соседних покоях, девушка быстро поспешила к дверям зала, где уже собрались гостьи.
Возле входа толпились десятки слуг с разными подносами в руках, вмещавшими в себя и еду, и подарки для уважаемых особ. Наконец из огромного зала раздался сдавленный возглас:
– Его величество шейх Кахарман ибн Али-Абдуль, повелитель правоверных и раб Великого Аллаха, ожидает! – массивные двери с легкостью распахнулись, пропуская живую цепочку из слуг. Вивиана, загороженная огромными головами, едва смогла рассмотреть узкий стол, по обе стороны которого восседали важные, угрюмые мужчины. В центре, в бархатном кресле, располагался сам шейх, облаченный в шелковые, воздушные одеяния, усыпанные драгоценными камнями. С правой стороны стоял Лиан. Девушку бросило в жар. Она отлично помнила слова Джамиля, и, несмотря на удушливый страх, собиралась выполнить затеянное. Часы утекали ужасно медленно, жара становилась просто невыносимой. Вивиана едва не потеряла сознания, ожидая, пока наступит ее очередь. И вот леди Бломфилд стояла перед самим повелителем, сжимая в руках бокал с алым вином, вернее, со смертельным ядом. Несколько раз судорожно сглотнув, девушка сдавленно проговорила:
– Великий господин, ваша раба просит чести выказать свое почтение и уважение. В знак моей высшей смиренности, я прошу позволение преподнести вам бокал с лучшим вином Египта. В его состав входит виноград, добытый потом и кровью ваших рабов. Испробуйте их труды, – Вивиана совершенно монотонно произнесла слова, заученные раннее. Но на удивление, тонкие губы Кахармана расплылись в улыбке, а в холодных глазах блеснул приветливый огонек. Англичанка, едва держась на ногах от страха, вложила бокал в протянутую руку шейха и затаила дыхание… Если Джамиль опоздает, это будет катастрофа. Один, два, три… Вивиана с ужасом считала секунды, вот уже бокал так близок к губам шейха, лишь миг… Внезапно двери распахнулись с грохотом и криком:
– Нет, отец, стой! – кубок замер в дрогнувших пальцах араба, а с уста слетел гневный вскрик:
– Джамиль, что случилось?! Как ты смеешь вот так врываться ко мне?! – запыхавшийся и с растрепанными по плечам волосами, принц направился к повелителю:
– Прошу, господин, выслушай меня. Это вино,…почему ты пьешь его, не дав продегустировать рабу? – Кахарман нахмурился, непонимающе посмотрев на бокал:
– В чем дело? Это лучшее вино в этом году. Я всегда пью его в присутствии важных гостей.
– Да, отец, но сегодня…особенный случай. Прошу, ради меня, ради шейханата, ради собственной безопасности, дай его отпить сначала верному слуге. Я слышал, что Лиан недурно разбирается в таких вещах. Вот пусть он и продегустирует. Умоляю тебя.
Аманулла Эфенди, седой старец с пронзительными, карими глазами, усмехнулся, покручивая в морщинистой руке чашку кофе: – Что ж, пусть тогда этот парень продегустирует и наши блюда, – но, внезапно став серьезным, экс-эмир с упреком посмотрела на покрасневшего шейха: – Меня удивляет, Кахарман, что ты – повелитель могущественного шейханата, слушаешь выдумки своего юного, еще неопытного сына. Также мне прискорбна даже мысль, что к великому обеду подают отравленные напитки. Это очень плохо отзывается на твоей репутации.
– Аманулла Эфенди прав, – вдруг вмешался Сохраб, произнося слова с сильным акцентом: – Ирак сочтет такое обращение к гостям оскорблением для самого себя, – словно стервятники, арабы налетели на шейха, будто на жертву.
– Хватит! – резко вскликнул Кахарман, обрушив на стол свой могучий кулак: – Я не позволю унижать меня в собственном дворце! Во-первых, я больше чем уверен, что это вино не отравлено, во-вторых, Джамиль – не просто мой молодой сын, он наследник престола, вы просто обязаны относиться к нему с уважением. И, наконец, в третьих, кто вы такие, чтобы предъявлять мне обвинения и общаться на равных? Я – шейх, а вы лишь люди, подвластные мне. Чтобы развеять эти подозрительные блески в ваших глазах, я попрошу Лиана, своего слугу, отпить глоток этого вина, – мусульманин недрогнувшей рукой протянул высокий, хрустальный бокал англичанину, но тот, белый, словно полотно, лишь отшатнулась:
