– Говорили, что в Гринвич мы переедим еще до начала зимы. Но сейчас, со всеми этими хлопотами, мы там будет, наверное, не раньше января. А, что до подозрений в сторону сэра Курио, у меня тоже есть своя версия. Мистер Джордж был лучшим другом графа Оксфорда, а тот, в свое время, не утруднился высказать свою помощь и некую опеку сэру Ричарду Зинг.
– Кто такой Ричард Зинг?
– Дядя Мирин и Лилини по отцовской линии. Девушки уже несколько лет сироты и опеку над ними взял их дядюшка. Я не хочу клеветать на графа Оксфорда, поскольку он добрый и честный человек, но в последнее время он стал слишком часто приезжать ко двору, вести тайные беседы с сэром Курио, которые могли длиться долгими часами. Также, Ричард Зинг тоже зачастил со своими приходами, объясняемыми тем, что он беспокоиться за племянниц. Хотя, уже более двух лет он и не упомянул о них, а тут сразу такая забота. Вся семья Зинг родилась в Оксфордшире, а оттуда без опыта по нечистым делам никто не уходил, – я задумчиво склонила голову набок:
– Значит, Лилини все-таки замешана в этом деле. Чтобы все поподробней разузнать, нужно втереться ей в доверие.
– Не ей, а Ричарду. Он слишком болтлив, когда пьян, и я уверена, что он все расскажет. Этим займусь я, а тебе не стоит взваливать на свои плечи еще и это расследование. Ты скоро уезжаешь, лучше удели время подготовке, – этими словами Шекена будто говорила: «Наш разговор окончен. Иди, и займись своими делами».
Пытаясь изобразить улыбку, я мило откланялась, хотя на душе веяла вьюга. Я понимала, что не стоит принимать все близко к сердцу, что нужно думать о своем долге перед родителями, а не впутывать себя в опасные интриги, чуждые для юной леди из благородной семьи.
Мои тягостные раздумья прервал женский голос, доносившийся из глубины противоположного коридора. Мягкий, звенящий, легкий, как воздух… Бросившись по галереи, я радостно захлопала в ладоши. Душа будто ожила, родилась второй раз.
– Амелия! Моя дорогая, любимая няня! – воскликнула я, подбежав к ней. Я хотела обнять гувернантку, но остановилась. Омерзительный вид Амелии испугал меня. Сейчас, стоя в разорванном платье, который клочьями спадал на пол, с багровым лицом, с запачканными в грязь туфлями, женщина казалась бродячей нищенкой, блудницей. Амелия всегда тщательно за собой ухаживала, по – несколько раз в день опускалась в лохань, натирая тело разными благовониями. И хоть, она, как гувернантка, не получала и пятьдесят фунтов в год, сундуки ломились под тяжестью изысканных и модных нарядов. Но сейчас волосы мокрыми прядями спадали на плечи, от правой щеки и до виска раскинулся кровоточащий шрам, нижняя губа была разбита, а куски мокрой грязи прилипли к разорванному корсажу и юбке:
– Господи, помилуй… Амелия, что произошло? На тебя напали? – женщина улыбнулась, протирая разорванной перчаткой лоб:
– Можно сказать и так, леди. Когда мы выезжали из Йоркшира, отлетело колесо, карету понесло по склону. К счастью, я с Мелли успела выпрыгнуть, а то разбились бы насмерть. Кучер ранен, его забрали в придорожную лекарню. Поскольку ни берлины, ни лошадей не было, пришлось идти пешком до ближайшей таверны. Мы могли бы взять коней из постоялого двора, но я и Мелли ездить верхом не умеем. Так и пришлось останавливать проезжавших крестьян. Эх, мало сейчас добрых людей. Добро творят лишь за деньги… Пусть Господь поможет тому доброму старцу, который, не жалея коней, отвез нас в Лондон, – я нахмурилась, ища взглядом юную служанку:
– А, где Мелли? Что с ней?
– Бедняжка не выдержала этого долгого и утомительного пути. На въезде в Вестминстер, она лишилась чувств. Сейчас ее осматривает лекарка. Но, а как у Вас дела? С королевой все в порядке? – я опустила глаза, пытаясь собраться с мыслями. Я не могла поверить, что ее величество больше никогда не сможет родить сына нашему монарху. Что с ней будет? И хоть Церковь не даст согласия на аннулирование брака, Екатерине это не поможет вернуть любовь и расположение супруга, а тем более, уничтожить эту змею Анну.
– Амелия, сейчас не время говорить о государыне. Я тебе потом все расскажу. Но знай: во дворце случилось горе, повсюду траур. И я тебя прошу, веди себя скромно и горестно. Не смейся, громко не разговаривай. И вообще, с дороги тебе бы не мешало поспать. А главное, привести себя в порядок. Поскольку, у меня теперь свой маленький штат слуг, мадам д’Аконье просто обязана выделить мне отдельную комнату.
На лице гувернантки сверкнула улыбка. Последнее время я стала замечать, что моя всегда совестная и честная няня стала циничной и везде искать выгоду лишь для себя. Но я была не намерена давать ей почести при дворе. С тех пор, как я узнала, что она близка с моим отцом, в душе зародилось презрение и желание обломать крылья мечты Амелии: – Послушай, не мечтай спать мягко да есть сладко. Твоя обязанность – быть моей тенью, ушами и глазами. Поняла? Не прыгай выше своей головы, иначе рискуешь лишиться ее, – я не без опаски заметила, как в глазах Амелии блеснула ледяная сталь ненависти, а между бровями залегла глубокая морщинка:
– Если мне не изменяет память, раньше вы считали меня своей подругой, наставницей, доверяли все свои секреты, были приветливы и учтивы со мной. Что же произошло теперь, мисс?
– Ты прекрасно знаешь, что произошло. Как бы я не хотела, я не могу забыть того, что ты была любовницей графа. Не могу смириться с тем, что он изменял моей матери ради тебя. Не могу и не хочу. Да, на вид это незначительный поступок, ведь все мужчины имеют полное право пренебрегать женами и находить им замену, и не раз такой заменой становились служанки, камеристки, кухарки. Но ты, женщина, которой доверили дочь Понтипридда, не смела так поступать. Это ниже тебя. Теперь между нами стена. И чем больше пройдет времени, тем сильней она будет расширяться и укрепляться. И со временем эта стена вычеркнет тебя из моей жизни.
– Вы еще не знаете тайны, которую я храню долгие годы. И поверьте, кроме меня, вам ее никто не откроет. А срок неведенья скоро закончиться, моя леди, – я услышала в ее речах что-то мистическое, такое, отчего колени невольно задрожали:
– Что ты за чушь несешь? Не нужно придумывать красивых сказок. Кто тебе, обычной подданной, доверил бы тайну, связанную с будущей графиней Бломфилд Понтриприддской?
– А вы уверены, что станете графиней? Власть не дается чужакам, – я едва не отшатнулась. Я, девушка, которая всю жизнь прожила в Уэльсе, теперь считаюсь чужачкой для своего графства? Что за бред?
– Амелия, ты, когда выпрыгивала из кареты, головой не ударилась?
– Вы можете считать меня сумасшедшей, но от правды вы не скроетесь, – фыркнула женщина, презрительно смотря на меня. Ей было немного за сорок, но с каждым днем красота моей гувернантки распускалась, как у двадцатилетней девушки. Волосы, белые, как снег, имели такой же блеск, как и пятнадцать лет назад, но они не казались седыми, а белокурыми. Выдавали возраст Амелии лишь несколько морщинок у рта и у глаз. Губы, под сводом яркой помады, выглядели несколько вульгарно, если не сказать, пошло. Няня была невысокого роста, и поэтому всегда носила обувь на высокой подошве, отчего платья доходили лишь до щиколоток.
