Жестокий рыцарь заглянул в глаза прекрасной девы. Господи, как ему хотелось утонуть в их фиалковой глубине, ощутить жар и прекрасную негу. Вивиана была сотворена будто из огня. Этот непокорный нрав, дерзкий, вольный характер, гордость и самолюбие… Неужели эта девушка с мягкими волосами и яркими, как спелый плод, губами, хуже невинных монахинь, заботящихся только о бессмертии своих душ?
– Отпусти меня, чудовище, – прошипела Вивиана, вырвав руки из крепкой хватки Амбруаза. Тяжело вдохнув теплый воздух, рыцарь сочувственно посмотрел на молодую женщину, будто прося у нее прощения за еще несделанную провинность.
– Увы, ты не оставила мне права выбора, – молодой человек, придерживая леди Бломфилд за локоть, порылся во внутреннем отверстии пояса и достав какой-то дурно-пахнущий флакон, поднес его к носу пленницы. Вивиана, поняв, что случилось, попыталась вырваться, но едкая жидкость, растворяясь в воздухе, вызвала неимоверный приступ кашля, а потом вообще лишила чувств непокорную невольницу. Англичанка, сомкнув веки, осела на землю, а разбитый флакон выпустил на траву остаток своего содержимого.
Глава 16
Жаркое, южное солнце, находясь в самом зените, освещало своими причудливыми оттенками извилистые поверхности роскошных арок, усеянных полудрагоценными камнями. Птицы, будто играя друг с другом в забавную игру, громко чирикали, создавая атмосферу сказки и невинности.
Вивиане казалось, будто ее вырвали из прекрасного сна, и выбросила на сушу реальности. Только через несколько минут девушка поняла, что отходит от обморока. Посторонние звуки раздражали ее, голова ужасно болела. Поднявшись, молодая женщина осмотрела помещение, в котором оказалась. Девушка открыла рот от восхищения. Длинная, просторная комната тянулась от стеклянной двери, отделявшей покои от сада, и заканчивалась на пороге террасы. Высокий, полукруглый потолок, вымощенный мозаикой, отражал все величество покоев. На полу вместо ковра раскинулась мягкая, пушистая кожа тигра, диваны, с грудой вышитых подушек и покрывал, располагались возле решеточного окна. Но больше всего внимание Вивианы привлекли курильницы. Вырезанные из декоративного, но очень редкого серебра, они были привезены из жаркого Ирака, где благовония хоть немного освежали воздух в знойную погоду. Девушка, закрыв глаза, вдохнула чудесный, перемешанный аромат. В одних курильницах источал приятный, розовый дымок ладан, известный своими ароматами больше в церквях, возле распахнутого окна веяла амбра и мускус,
[29]
а немного поодаль – сандал.
Молодая женщина с восхищением созерцала мозаику, изображающую очень странные, но не менее красивые орнаменты. На позолоченном столике привлекал свое внимание аппетитный обед, состоящий из морепродуктов: запеченные в собственном соку креветки, суп из кальмаров и роскошный, приправленный восточными специями краб. На десерт было подана ореховая пахлава и пенистое вино в высоких графинах.
Девушка в недоумении открыла дверь, ведущую на террасу, и замерла от немого восторга. Позолоченные ставни были обвиты виноградными лозами, источавшими приятный, сладковатый запах. Налитые соком гроздья сверкали на солнечных лучах, а розы, посаженные в маленькие вазочки, легонько вздрагивали при нежных порывах теплого ветра. С балкона открывался вид на побережье Ла-Манша, чьи волны лениво поднимались к самым небесам, а потом, словно по велению волшебной палочки, с шумом опускались в синие недра. Над высокими скалами, которые вселяли лишь одним своим устрашающим видом страх и дрожь в сердца, парили орлы, а вдали слышались крики чаек.
Вивиана, залюбовавшись прелестным видом, вздрогнула, когда у нее за спиной послышались шаги. Амбруаз, словно демон, ворвался в этот прекрасный мир, своеобразный Эдем и нарушил покой молодой женщины. Не желая обворачиваться, девушка, до боли стиснув перила, продолжала смотреть на колыхающиеся волны. Не обернулась гордая красавица и тогда, когда послышались слова, вырываемые из уст жесткого рыцаря: – Добрый день, сударыня. Как вам этот домик на берегу пролива? – леди Бломфилд молчала, но тихо вскрикнула, когда руки молодого человека коснулись ее плеч, а дыхание внезапно обожгло шею: – Вы можете со мной не разговаривать, обдавать равнодушием и холодом, я же не покину вас, а мое тепло всегда будет греть это юное тело, – ах, знал бы воин, что эти слова говорит родной сестре, что, домогавшись ее, он совершает самый страшный грех в христианском мире. В жилах молодой женщины текла его кровь, кровь иудеев.
Англичанка так резко повернулась, что едва не коснулась губами уст Амбруаза:
– Неужели эта роскошь и величие создано для обычной пленницы? В вашем кошельке так много денег, что вы выкидываете их ради жалкой невольницы? Глупо, мессир, ой как глупо.
– Ваш острый язычок всегда будет так больно колоть меня, ведь так? Порой я боюсь умереть от вашего жала.
– Ах, мсье, можете не волновать свое истерзанное сердце такими пустяками, ибо если я захочу от вас избавиться, то сделаю это так быстро, что вы не успеете моргнуть.
– Неужели я удостоюсь чести умереть от рук столь прекрасной красавицы? – продолжал парировать рыцарь, пропуская между пальцев шелк волос девушки.
– Вы не знаете, сударь, как сейчас мне хочется вас прикончить! – выкрикнула Вивиана, опустившись на просторное кресло с широкой спинкой: – Лучше скажите, как вы меня сюда привезли? Чем усыпили, что я мгновенно потеряла создание?
– Это был обычный опиум.
– Опиум? – изогнутые, словно серпы луны, брови Вивианы поползи вверх.
– Да, настойка из сильных, наркотических трав. Стоит только вдохнуть эту дрянь, как моментально падаешь в обморок, если же ее выпеть, то на некоторое время отправляешься в рай, пребываешь в чудесных местах и чувствуешь себя молодым и цветущим. Порой мне до боли хочется увильнуть от плачевной реальности и тогда, сделав лишь несколько глотков, я возношусь к самим небесам, порю в воздухе, вкушаю сладостные, налитые соком плоды, заключаю в объятия прекрасных дев. Увы, через некоторое время я нахожу себя, лежавшего в поту, в собственной кровати и понимаю, что все это – лишь мои фантазии, воображение, ворвавшееся в суровую реальность, – будто говоря с самим собой, поведал Амбруаз, но встретившись с непонимающим взглядом Вивианы, продолжал: – Такой эффект более сладостен, когда занимаешься любовью. Тогда в мире существуешь только ты и твоя избранница, – мечтательно закончил жестокий рыцарь, намекая, что хотел бы такой близости и со своей пленницей. Поняв этот пошлый, прелюбодейский намек, молодая женщина резко поднялась со своего места и, подойдя почти вплотную к своему «хозяину», прошипела прямо в лицо: – Если ты, грязная собака, хоть руки моей коснешься, обещаю, тогда для меня не будет ничего невозможного. Я собственными руками раздеру твою самолюбивую физиономию, – молодой человек, залившись приступом сухого смеха, исподлобья посмотрел на девушку: – Твое упрямство и нежелание только разжигают меня, но пока не время. Подожди еще немного, красавица, и тогда наши тело сольются воедино, – Вивиана судорожно сглотнула, но на это раз промолчала, надеясь, что Амбруаз оставит ее одну хоть на некоторое время, тогда у англичанки будет возможность обдумать план бегства.
