– Нет! Нет! Что ты говоришь, подлая дрянь?! Такого не можешь быть! Не может! – тяжело дыша, шейх подошел к испуганной женщине, встряхнув ее за плечи и посмотрев в затуманенные страхом глаза: – Скажи, что это ложь, скажи, что он жив.
Рабыня потупилась, не решаясь поднять глаза на повелителя: – Простите… Султаным
[52]
Ишрак…пойдите к ним, – Джамиль судорожно сглотнул. Он, не в силах что-то произнести, стоял около отца, блуждающим взглядом созерцая служанку. В одночасье рассыпались все его мечты, надежды, вся его жизнь превратилась в прах. Оттолкнув Фатиму, принц выбежал из покоев. Он быстрым шагом направлялся туда, где еще совсем недавно слышались крики супруги, а сейчас стояла мертвая, пугающая тишина. Распахнув двери, араб замер на пороге, не веря своим глазам. Бледная и поникшая, женщина лежала на смятых простынях, а вокруг нее суетились служанки: убирали окровавленные тряпки, смачивали губы госпожи каким-то лекарством, что-то шептали. Заметив мужа, Ишрак вымученно улыбнулась: – Джа…миль… Ты пришел…
– Оставьте меня наедине с женой, – бесцветно приказал молодой человек. Когда двери за служанками закрылись, он тяжело опустился на край кровати. Джамиль ужаснулся. Перед ним лежал живой скелет. Мужчина, не веря своим глазам, провел пальцами по исхудавшей руке Ишрак, коснувшись набухших, темно-синих вен. Последние два месяца беременности несчастная женщина не жила, а просто существовала. Повитухи предвещали страшный конец: у плода нарушилось формирование, если не сделать аборт, роженица, скорее всего, умрет при родах. Как горько бы не было, мужчина думал согласиться на спровоцированный выкидыш, но шейх и Ишрак не хотели этого. Кахарман опасался за святость своей династии, считая, что сам шайтан проклянет их род, если женщина по собственной воле лишиться ребенка, дарованного Аллахом. А египтянка так мечтала о долгожданном малыше, что цеплялась за малейшую возможность стать матерью, не думая о последствиях.
Пытаясь сдержать слезы, Джамиль сжал руку жены, тихо шепча: – Все будет хорошо. Дорогая, мы победим вместе эту напасть, – обычно молодой человек относился к супруге сдержанно и холодно, ибо два года назад их брак был хуже смерти для обеих сторон. Недавно овдовевшая Ишрак бинт Кямаль, дочь покойного кади, даже мысли не могла допустить о замужестве с мужчиной, старше которого была на тринадцать лет. Но суровые обычаи всех взяли под узды. Шейх подыскивал жену своему юному шейху, а уважаемая и опытная дама была лучшей партией. Да, мусульманка давно достигла совершеннолетия и имела полное право сама решать свою судьбу, но сердце, разбитое из-за смерти любимого мужа, не подвластно сопротивлению.
Внезапно перед глазами принца поплыли сцены из их свадьбы. Пышное, насыщенное торжество, сотни выкриков и поздравлений, подарки, безграничное счастье, и его глубокая, острая печаль. Молодой человек никогда не забудет, как на белоснежной лошади выехала грустная, поникшая женщина с морщинистым лицом и потухшим взглядом. Ишрак исполнилось уже тридцать четыре, далеко не подходящий возраст для нового брака и родов. Мужчину передернуло, когда он вспомнил первую брачную ночь, худое, сухое тело новой супруги, ее сдержанность, холодность, молчаливость. Да, мусульманка напоминала далеко не юную, пылкую девушку, но ее уму и проницательности могла позавидовать любая. Образованный и любивший философские темы, Джамиль целыми днями беседовал с женой, и все больше удивлялся, как в эту хрупкую женщину вмещается столько знаний.
Раздумья араба прервал пронзительный хрип Султаным. Пальцы женщины еще сильней вцепились в руку Джамиля. Молодой человек тихо застонал, но не ослаблял хватку, чувствуя, как ладонь супруги то холодеет, то наливается горячим свинцом.
– Я покидаю этот мир, но прежде, чем я уйду, ты должен мне кое-то пообещать, – голос женщины едва слышался в этой мертвой тишине, ее слова с каждой минутой слабели, но мужчина знал, что понимает их смысл не слухом, а сердцем.
– Говори, я сделаю все.
– Мы не были счастливы эти два года, наш брак заключился из-за беспощадных традиций. Я тебя не любила, ты меня не любил. Но одно нас объединяло: общее рабство, рабство гарема, рабство твоего отца, мы оба стали его заложниками. Послушай, у меня есть младшая сестра – Амаль. Девочка еще очень юна, но я знаю, что по обычаям вашего рода, вдовец должен жениться на сестре покойной жены. Я прошу тебя об одном: не женись на ней. Нет, это не из-за ревности, просто я не хочу, чтобы моя нежная и невинная сестренка вяла в гареме. У нее другое предназначение. Поклянись, что ты сделаешь все, чтобы она вышла замуж за того, кого полюбит. Поклянись, что ты не прикоснешься к ней, даже если восстанут все народы мира, – слова женщины прервал очередной приступ удушливого кашля. Молодой человек заметил, как по губам жены потекла тонкая струйка потемневшей крови. Все, это конец.
Из горла Ишрак вырвался крик, прерываемый грудными стонами: – Поклянись,…поклянись сейчас,…Сейчас…
– Клянусь, что не возьму в жены Амаль, не сделаю ее рабыней гарема, а помогу выйти замуж за того, кто будет угоден ее сердцу. Я клянусь тебе, Ишрак, так и будет, – слабо улыбнувшись, мусульманка, тяжело дыша, проговорила: – А…где мой сын? Пусть принесут его, – Джамиля бросило в жар. Он не знал, что супруга не ведает о смерти ребенка. Увидев на лице мужа замешательство, Султаным ответила: – Я знаю, что сыночка нет с нами. Но его тело…пусть принесут, прошу. Умирая, я хочу сжимать его в объятиях, чтобы, оказавшись на том свете, сразу найти. Мы встретимся, и больше никогда не разлучимся, – по щекам араба потекли несдерживаемые слезы. Он чувствовал себя опустошенным, одиноким, покинутым. Супруга и сын уходили навсегда в вечный рай, а он должен остаться в этом бренном, жестоком мире. Но мужчина знал, что теперь должен жить ради клятвы, данной жене.
Через несколько минут в покои внесли крохотное, невесомое тельце, закутанное в белоснежную простыню. Джамиль едва удержался на ногах, когда увидел посиневшее, сморщенное личико сына. Мальчик не дышал… Он умер через пять минут после родов, сердце, слабо забившись, все же остановилось.
Прижав к груди труп ребенка, женщина стала напевать колыбельную. Она улыбалась, хотя по щекам текли слезы. Плакали все. Принц, видя, как жена и малыш покидают его, слуги рыдали из-за смерти наследника и своей госпожи. Ишрак – из-за того, что понимала, смерть медленно приближается к ней и уже дышит в затылок. Увы, такова жизнь. На тридцать шестом году жизни молодая женщина умирает от кровотечения… Слишком рано, слишком больно, слишком несправедливо.
Тихо захрипев, Ишрак приложила ладонь к груди, чувствуя, как сердце начинает неровно, учащенно биться. Джамиль прижал супругу к себе, положив ее на колени. Он видел, как сорочка жены, темная от свежей крови, натянулась на вздрагивающем теле. Женщину била мелкая дрожь, перерастаемая в судороги. Гробовую тишину нарушил крик мужчины. Сжав похолодевшие руки Султаным, он наблюдал, как по лицу несчастной струятся капли пота, а его колени залиты кровью. Молодой человек умоляюще посмотрел на лекарку, но старуха лишь покачала головой, давая понять, что это конец, они проиграли в игре со смертью, проиграли… Араб закрыл глаза. Он не мог видеть последних минут жизни той, что еще вчера с надеждой гладила свой живот.
