Несколько исследователей говорили об играх, в которых дети охотников-собирателей обмениваются предметами со взрослыми или с более старшими детьми
{63}. Малыши от года или даже моложе с радостью отдают игрушки старшим ребятам, которые с ними играют, потом берут их назад, снова отдают и так далее. Дети радуются этому занятию, потому что в основе этой игры лежит нормальный инстинкт человеческого детеныша. В Соединенных Штатах провели серию не очень известных экспериментов, в которых выявили, что почти все дети (их было более ста в возрасте от 12 до 18 месяцев) не задумываясь отдают игрушки взрослым
{64}. В нашем обществе по поводу такого поведения никто особенно не высказывается, но в некоторых сообществах охотников-собирателей этому весьма рады. Среди детей бушменов такое поведение очень культивируется. Чаще именно бабушки учат детей делиться, они дают им бусы и просят раздать их остальным
{65}. Это единственный пример, который мы можем найти в описаниях охотников-собирателей, как взрослые преднамеренно и систематически влияют на игру ребенка. Желание ребенка отдавать и делиться – самая важная черта для жизни в обществе охотников-собирателей.
Для того чтобы быть успешным взрослым членом сообщества охотников-собирателей, человек должен не только уметь делиться и взаимодействовать с другими. Еще нужно научиться заявлять о своих желаниях и при этом не настраивать против себя остальных. Когда во время социальных игр дети договариваются друг с другом о правилах и решают, кто какую роль будет играть, они как раз практикуют навык заявлять о своих желаниях. Кроме того, дети охотников-собирателей учатся говорить, что им нужно, когда передразнивают споры взрослых. Например, Тернбул описывал, как дети племени мбути от девяти лет и старше переигрывают споры взрослых и стараются сделать их лучше: «Дети могут начать с настоящего спора, который они видели в поселении, когда спорили взрослые прошлым вечером. Они распределяют роли и подражают взрослым. Это фактически форма оценки поведения взрослых. Если взрослые избегают спора, то дети, подражая им, тоже бросают его. Однако если спор взрослых прошел безуспешно и все пошли спать в плохом настроении, а дети видят возможность улучшить ситуацию, показать, как можно сделать лучше, они это обязательно попробуют сделать. Если у них не получается, они все обращают в шутку и будут играть до тех пор, пока не начнут все вместе кататься по земле от смеха. Это происходит точно так же, как улаживается большинство потенциально опасных споров у взрослых»
{66}.
Самообладание
Исследователи, изучающие общество охотников-собирателей, часто говорят о необычайном жизнелюбии и стоицизме этих людей. Антрополог Ричард Гулд
[11]
писал о жизнелюбии охотников-собирателей, цитируя другого исследователя: «Я часто замечаю, что люди, проживающие в пустыне Гибсона
[12]
[охотники-собиратели Австралии], всегда в хорошем расположении духа и готовы смеяться и шутить, даже если их мучает страшная жара, досаждают мухи или им нечего есть. Такое ощущение, что жизнелюбие необходимо им при всех многочисленных лишениях и трудностях, а жалобы только ухудшат ситуацию»
{67}.
Кажется, что охотники-собиратели принимают все повороты судьбы и используют их в свою пользу, а не жалуются. Их отношение к тому, что у нас называется лишениями и трудностями, хорошо проиллюстрировано в уже ставшей классической книге Жан Ледлофф The Continuum Concept. In Search of Lost Happiness
[13]
. Когда Жан Ледлофф была молодой и жаждала приключений, она поехала в экспедицию на поиски алмазов в джунгли Венесуэлы вместе с двумя итальянскими исследователями. Однажды ей, двум итальянцам и нескольким местным южноамериканцам из племени таурипан, нанятым в качестве помощников, пришлось перетаскивать деревянное каноэ через горы. Лодка была тяжелой и неудобной, а солнце заставляло чувствовать себя как на раскаленной сковородке. Чтобы немного отдохнуть от тяжкой работы, Жан остановилась и поотстала, сказав всем, что хочет сделать фотографию. В отчете она описала сцену, какой увидела ее со стороны:
«Передо мной было несколько человек, и все они делали одно дело. Двое итальянцев были напряжены, хмурились, срывались по любому поводу и постоянно ругались в манере, свойственной тосканцам. Остальные [таурипаны] прекрасно проводили время. Они смеялись над громоздкой ношей, превращая тяжкий труд в игру. Толкнув каноэ, они отдыхали и смеялись, когда получали царапины. Особенно их позабавило, когда каноэ пошатнулось и придавило собой носильщика. Когда парень снова смог дышать, он прислонился голой спиной к раскаленному граниту и громко захохотал от облегчения… Когда я закончила фотографировать и вновь присоединилась к остальным, то решила получать удовольствие от совместной работы, и у меня это получилось, причем довольно искренне»
{68}.
После этого Ледлофф прожила некоторое время среди таурипанов и в двух других группах аборигенов в Венесуэле. Больше всего ее впечатлило, насколько веселыми были эти люди, как расслабленно они относились к жизни и как мило друг с другом общались, даже когда было трудно. В то время, когда Ледлофф изучала их, это были не совсем охотники-собиратели. Они разводили небольшие огороды, но при этом все равно придерживались взглядов, которые характерны для общества охотников-собирателей.
Способность охотников-собирателей радоваться жизни перед лицом трудностей настолько удивительна, особенно для нас, изнеженных любителей пожаловаться, что я не могу удержаться, чтобы не привести еще один пример. Элизабет Маршалл Томас в книге про бушменов рассказывает историю о девочке, которая ушла далеко от поселения и наступила в поставленную биологом, изучавшим дикую природу, ловушку для гиены. Стальные зубцы ловушки прошли сквозь ногу девочки, а сама ловушка была прикреплена к земле, поэтому все, что она смогла сделать, – встать на другую ногу и ждать. Несколько часов спустя дядя девочки, который охотился неподалеку, увидел ее издалека и подошел узнать, что случилось. Он не смог разжать ловушку и пошел за помощью. Вот что пишет по этому поводу Томас:
