Но ведь наверняка должен быть какой-то подвох, думаете вы. Может быть, у этих детей привязанности не так надежны? Опять же ответ – нет. 67 % детей, посещающих детские учреждения, находятся в надежных отношениях привязанности – тот же процент, что и у детей, воспитывающихся дома. Кроме того, дети, посещающие детские дошкольные учреждения – по крайней мере такие, где им обеспечен должный уход, – демонстрируют нормальный уровень академической и социальной «успеваемости». Однако этот последний момент вызывает споры. Некоторые эксперты утверждают, что у детсадовцев чаще встречаются эмоциональные проблемы, они совершают больше проступков или ведут себя агрессивнее, чем «домашние» дети. Сделаем небольшое отступление, чтобы познакомиться с их открытиями.
В апреле 2000 года заголовки газет пестрели сообщениями о том, что по результатам исследований детсадовцы лучше готовы к школе, но среди них больше хулиганов. Однако более пристальное исследование полученных данных говорит о том, что детсадовцы вовсе не обречены стать в будущем грозой класса или обязательно будут вести себя агрессивно. Однако когда речь заходит о таких явлениях поведения, как поддразнивание друг друга и драки, они – в первых рядах. Но в действительности ничего необычного в этом нет. Когда ребенок находится в группе детей и хочет получить ту игрушку, на которую положил глаз, он должен быть уверен в себе и целеустремлен, иначе станет безответным неудачником. Другой вопрос – кто получится из такого ребенка: наглый хулиган или будущий генеральный директор процветающей компании? Однако этот вопрос лишний раз подчеркивает тему этой главы: детям необходимо выяснить, как вести себя в социальных ситуациях, и родители, воспитатели и учителя должны больше узнать о том, как они могут способствовать этому процессу.
Родители действительно имеют большее значение, чем воспитатели, и дети привязаны к ним сильнее, чем к кому бы то ни было, даже в том случае, если подолгу их не видят.
И что же говорит нам о работающих родителях научная литература, посвященная привязанности? Она говорит, что у родителей есть широкий выбор вариантов заботы о своих детях. Если кто-то из родителей предпочтет оставаться с ребенком дома, то при условии чуткости и отзывчивости с его стороны детям будут обеспечены надежные отношения привязанности. Если же они предпочтут отдать ребенка в детское учреждение, то сотрудники такого учреждения должны быть чуткими и отзывчивыми к самым маленьким, а детям постарше, помимо этого, обеспечивать чистоту, безопасность и стимулирующую обстановку. Если вы позаботитесь о качественной обстановке как дома, так и в избранном вами детском учреждении, то у вашего ребенка будут развиваться многочисленные эмоциональные связи – с вами и его воспитателями. А связь с родителями будет самой крепкой и прочной из них.
Как мы руководствуемся эмоциями в своем поведении
Привязанность – это формирование эмоциональной связи. И наши первые привязанности можно назвать примерной схемой того, как будут складываться наши отношения с другими людьми, как они будут функционировать, и какого рода взаимоотношения мы будем выбирать для себя, становясь старше. Даже совсем маленький человечек использует объект привязанности как важный источник информации о том, как ему надлежит чувствовать себя в этом мире. Это называется социальной референцией. Уже в 9 месяцев мы интерпретируем значение эмоциональных выражений своих родителей и воспитателей.
Социальная референция – это способность, свидетельствующая о значительной продвинутости детей. Задумайтесь на минутку, что она означает. Ее действие можно описать так: «Я знаю, что ты видишь этот предмет (знание о том, что другие люди обладают способностью видеть). И я знаю, что твоя оценка этого предмета отличается от моей (знание о том, что один человек обособлен от другого и делает независимые выводы и оценки). Мне очень важно знать твою оценку этого предмета, чтобы я, столкнувшись с этим новым предметом, мог вести себя соответственно (бежать? исследовать?…)». Как видите, это очень важный навык выживания.
Эмоциональная регуляция: к какому родительскому типу я принадлежу?
Мы не только обеспечиваем детям эмоциональную интерпретацию событий, но также помогаем им регулировать их эмоции, когда они реагируют на эти события. Так дети учатся общаться с другими и с окружающим миром. Прекрасный пример того, какими разными способами мы помогаем детям научиться регулировать их эмоции, приведен в исследовании, проводившемся в Университете Темпла в Филадельфии профессорами Амандой Моррис и Дженнифер Силк, когда они заканчивали аспирантуру. Давайте рассмотрим следующий сценарий.
Алисон – кудрявая 4-летняя девочка, чьи родители пригласили исследователей к себе домой. Моррис и Силк рассказывают о себе и объясняют суть эксперимента.
Затем они обещают Алисон, что в конце их визита она получит приз. Алисон пребывает в радостном возбуждении. Девочке дают возможность взглянуть на 10 потенциальных «призов» и просят распределить их по степени ценности – от самого лучшего приза до самого худшего. В число призов входят такие предметы, как игрушечный грузовик, кукла, разбитые солнечные очки и пара носков. Алисон говорят, что по условиям эксперимента она получит тот приз, который сочтет лучшим.
Стратегии, которые мы используем в общении со своими детьми, могут привести к возникновению у них совершенно различных эмоциональных реакций.
Выполнив задание, она чуть не подпрыгивает от нетерпения, зная, что пришло время получить приз. Но… какая незадача! Исследователи «вспоминают», что они ошиблись и должны вручить Алисон тот приз, который она посчитала наихудшим, – пару коричневых носков. Эй, да это же несправедливо! Это ужасная ошибка!
А теперь мы переходим к истинной цели исследования. Каким образом родители помогают ребенку справиться с разочарованием и что это говорит нам о том, как дети учатся регулировать свои эмоции? Представьте, что Алисон – ваш ребенок. Какой тип воспитательных действий вы изберете в данной ситуации? (1) Переключите ли внимание ребенка с разочаровавшего его приза на красивую обертку, в которую он упакован? (2) Утешите ли вы ребенка словами или взяв его на руки? (3) Трансформируете ли вы ситуацию, надев носки на руки и изображая персонажей кукольного театра – или предлагая подарить носки другому ребенку, которому они понравятся? (4) Поощрите ли вы ребенка трансформировать ситуацию самостоятельно, например поговорить с исследователями и сказать им, что они дали ему «неправильный» приз?
Оказывается, стратегии, которые мы используем в общении со своими детьми, могут привести к возникновению у них совершенно различных эмоциональных реакций. Переключение внимания и когнитивная трансформация связаны с более низкими уровнями грусти и гнева. Дети, использующие эти стратегии, во всем учатся замечать лучшие стороны. Особенно это верно, если они воспринимают своих родителей как людей теплых и отзывчивых. Что удивительно, ребенок, которого поощряют изменить ситуацию, переговорив с экспериментатором, сильнее сердится и печалится, чем дети в первых трех ситуациях. Почему? Ведь логично предположить, что такой подход учит ребенка умению постоять за себя. Однако исследователи считают, что если вы не сможете контролировать свой гнев и просто сорветесь, ни о каком позитивном регулировании эмоций речи уже не идет. Жаловаться – нормально, срываться – нет. Самый важный для нас момент в этом эксперименте – вывод о том, что мы, родители и воспитатели, играем существенную роль. Мы помогаем детям регулировать эмоции, прорабатывая их вместе с ними и служа им примером.
