Он поднял воротник промокшей куртки и пробежал по мокрому асфальту, прикрываясь ладонью от блицев фотоаппаратов.
Узкий проход от входной двери до окон был огорожен желтыми лентами. Сервас заметил стереосистему, но эксперты колдовали вокруг нее со своими кисточками и химикалиями, и он решил осмотреть сад. Куклы исчезли. Техники расставляли пирамидки с номерами на траве и между деревьями — там, где могли находиться гипотетические улики. Пул-хаус был открыт и ярко освещен. Сервас подошел ближе и увидел, что внутри, присев на корточки, что-то делают двое сотрудников в белых комбинезонах. Он сумел рассмотреть раковину, сложенные шезлонги, сачки, игры и бидоны с составами для чистки бассейна.
— Нашли что-нибудь?
Один из экспертов взглянул на него через оранжевые очки и отрицательно покачал головой.
Мартен обошел бассейн. Медленно. И направился через промокшую лужайку к лесу. Газон заканчивался у плотной стены зелени. Изгороди здесь не было — деревья служили естественной преградой. Сервас обнаружил две узкие просеки, где было темно, как в печке. Дождь бомбардировал кроны деревьев у него над головой, но на землю не падал. Первый проход через несколько метров закончился тупиком. Сервас вернулся на лужайку и пошел по второй просеке, больше напоминавшей едва заметную расселину между стволами деревьев и кустами или серебряную жилу в кварценосной породе. Листва сомкнувшихся над головой деревьев защищала сыщика от дождя, он светил фонарем на ветки, чтобы не зацепиться, и смотрел под ноги, боясь оступиться на пружинящем ковре из опавших листьев, хвои и сучков. Сервас преодолел дюжину метров, но проход остался таким же узким, и он вернулся, решив, что обследует все еще раз при свете дня. У самого выхода он заметил на земле что-то белое и посветил фонариком.
Кучка маленьких светлых цилиндров на темной земле и листьях.
Сигареты…
Он нагнулся. Окурки. Штук шесть.
Кто-то стоял здесь — довольно долго — и курил. Сервас поднял голову. С того места, где он сейчас находился, четко просматривалась сторона дома, выходящая на сад. Он мог видеть балконные двери, гостиную, освещенную полицейскими прожекторами, и даже обстановку за шторами. Идеальный наблюдательный пункт.
Сервас почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Тот, кто следил отсюда за домом, хорошо знал это место. Мартен попытался убедить себя, что речь идет о садовнике или о самой Клер Дьемар, но эта гипотеза не выдерживала никакой критики. Прятаться здесь, в кустах, и курить одну сигарету за другой мог лишь человек, шпионивший за молодой женщиной.
Майор снова задумался. Юго пришел с улицы, оставив машину перед домом. С чего бы ему следить за Клер от лесной опушки? Он признал, что бывал у нее много раз. Может, ему захотелось поиграть в вуайериста?
Неожиданно у Мартена появилось неприятное чувство, что им пытаются манипулировать, как в цирке, когда клоун на арене отвлекает внимание публики, а главное — и самое захватывающее — происходит в другом месте. Одна рука на свету, для зрителей, другая — в тени. Некто хотел заставить их смотреть не в ту сторону… Подготовил сцену, выбрал декорации, актеров и даже зрителей… Сервасу показалось, что он угадывает за случившейся драмой чью-то тень, и тревога усилилась.
Сыщик нахмурился и пошел в дом, наплевав на дождь. Вытер ноги на коврике у входной двери. Эксперты в маленькой гостиной закончили обрабатывать стереосистему.
— Хотите взглянуть? — спросил один из них, протягивая Сервасу резиновые перчатки, бахилы и смешную шапочку, придававшую всем членам бригады вид клиенток парикмахерской.
Сервас экипировался и поднял ленту ограждения.
— Есть одна странность, — сказал эксперт.
Майор вопрошающе поднял брови.
— Сотовый парня нашли у него в кармане, а телефон жертвы как сквозь землю провалился, хотя мы искали повсюду — и тщательно.
Сервас занес информацию в блокнот, подчеркнув двумя чертами слово «телефон». Он вспомнил, что с мобильного Юго восемнадцать раз звонили жертве. Почему он выбросил телефон Клер, а не свой?
— А что насчет этого? — спросил он, указав подбородком на стереосистему.
Эксперт пожал плечами:
— Ничего интересного. Отпечатки есть и на проигрывателе, и на дисках, но это отпечатки жертвы.
— В плеере диска не было?
Эксперт ответил недоумевающим взглядом: мол, какое это имеет значение? На столе лежало несколько запечатанных целлофановых пакетиков с уликами для лаборатории. Эксперт, не говоря ни слова, протянул один Сервасу, тот молча взял его и заглянул в коробку с диском.
Узнал его.
Густав Малер… «Kindertotenlieder»: «Песни об умерших детях». Запись 1963 года, в исполнении баритона Дитриха Фишера-Дискау, дирижер — Карл Бём. У Серваса был точно такой же.
9
Белизна
Юго упоминал музыку. Но не сказал, что именно он слышал. Музыка отсылала Серваса к расследованию 2008–2009-го. Снег, ветер, белый цвет. Главенство белого снаружи и внутри. Цвет смерти и цвет траура на Востоке. Цвет ритуалов перехода. Такого, как в тот декабрьский день 2008 года. Когда они ехали по засыпанной снегом долине среди елей под равнодушным оком серого, как лезвие бритвы, неба.
Институт Варнье. Изолированное от внешнего мира место. Каменные стены так называемого «монтаньярского» стиля. В начале XX столетия в этом стиле здесь возводили не только особняки, но и гидроэлектростанции. В те времена верили в будущее и строили «на века». Пустынные коридоры, бронированные двери, биометрическая система безопасности, камеры, охранники. Ничего лишнего, учитывая число постояльцев и степень их опасности. А вокруг — горы: огромные, враждебные, грозные. Все равно что вторая тюрьма.
И, наконец, человек.
Юлиан Алоиз Гиртман. Родился сорок пять лет назад в Эрмансе, во Французской Швейцарии. У них с Сервасом не было ничего общего — кроме музыки Малера. Оба могли ответить на любой вопрос о творчестве австрийского композитора. Сыщик криминальной полиции — и серийный убийца, вырвавшийся на свободу два года назад. Гиртман, бывший прокурор Женевы, устраивавший оргии на своей вилле на берегу Женевского озера, был арестован за двойное убийство — жены и ее любовника, которое совершил в ночь на 21 июня 2004 года. При обыске были найдены записи, позволявшие предположить, что за двадцать пять лет швейцарец совершил около сорока убийств и стал одним из опаснейших преступников современности. Его держали во многих психиатрических заведениях, потом он попал в Институт Варнье, единственное в своем роде европейское медико-пенитенциарное заведение: сюда переводили чудовищных убийц, которых признавали невменяемыми у них на родине. Сервас участвовал в расследовании, предшествовавшем — и в некотором смысле спровоцировавшем побег Гиртмана. Незадолго до этого Сервас посетил его в камере.
Сбежав, швейцарец растворился, исчез в облаке дыма, как джинн. Майор всегда был уверен, что рано или поздно Гиртман объявится, всплывет на поверхность. Без должного лечения его побуждения и инстинкты охотника неизбежно проснутся.
