И еще есть ПОДАРКИ — они даются тебе ни за что, обрушиваются, ошеломляют.
Первый такой подарок я получила еще в школе, когда хореограф Вакиль Усманов предложил мне роль в своем испанском номере на музыку Альбениса. Это был мой первый маленький спектакль с историей любви и смерти (но не это был подарок). Может быть, именно в то время я стала понимать, что я, по природе очень нерешительная и неуверенная в себе, превращаюсь в тайфун, который нельзя остановить, если я увлечена тем, что делаю. И вот, когда после многих репетиций, бессонных от возбуждения работой ночей, мы впервые танцевали «Легенду» (так назывался этот номер) на школьном концерте, танцевали без костюмов и грима, — случился этот Подарок. Я не понимала, что со мной: мне казалось, мое тело и эмоции начали существовать автономно, независимо от меня, а я только недоуменно наблюдала со стороны за происходящим. «Откуда взялись эти руки? Я не придумывала это их движение. Откуда это чувство, которое кричит, вопит из меня? Оно не принадлежит мне». И что значил успех нашего выступления — а он был большой — рядом с этим потрясением, которое я пережила!
И только спустя много лет я поняла — это ПОДАРКИ, они ниспосланы, и тебе не принадлежат. Как можно считать такие моменты своим достижением? Можно только шептать: «Спасибо Тебе, Господи». А самое большое достижение для меня — заставить себя сделать ту черновую работу, которая только готовит почву для Подарков, но она необходима. И очень часто ты делаешь это через «не могу» и «не хочу». Мне кажется, трудолюбивые люди — это те, кто успешнее других борется с ленью.
Какое счастье победить что-то в себе! Я убеждена, что самые значимые события происходят в сердце. Там барометр наших поступков, там самое главное поле битвы. Когда сердце спокойно, когда там мир, как хорошо!
Еще несколько лет назад я обратила внимание, что моих коллег стали приглашать давать уроки балета взрослым. Так я узнала, что группа желающих сформировалась во французском посольстве, а также при посольстве Японии. Дамы — представительницы иностранных государств, с большим энтузиазмом занимались хореографией под руководством прекрасных педагогов. Где же еще заниматься хореографией, как не в России! Ведь балет — это наше национальное достояние.
В это же время российские женщины кинулись в фитнес-центры. Причем среди тех, кто напрягался на тренажерах, закачивая пресс, или скакал на аэробике под рэповую музыку, явно были те, кого в детстве родители водили на хореографию, в танцевальный кружок. И, возможно, идя на очередное занятие в тренажерный зал, поскрипывая новенькими кроссовками, с полотенцем, перекинутым через плечо, кто-то видел в отражении — то ли памяти, то ли стеклянной стены — оставшийся где-то далеко, но незабытый образ: легкая фигурка, обернутая во что-то тюлевое, собранные в пучок волосы, грациозно посаженная головка. Взмах рук, ловкий поворот, немного блесток, счастливая улыбка.
Что произошло?! Почему мы решили, что этот мир должен уйти из нашей жизни вместе с куклами и детством?!
Уверяю вас, лет двадцать назад, если бы женщина — мать семейства сказала, что ходит заниматься балетом, ее бы высмеяли. Наверное, дело здесь в специфике нашей страны. Слишком резкие повороты от несвободы к свободе делает наша жизнь, и мы не всегда можем быстро приспособиться. Приспособиться к Свободе, то есть понять: она не в том, чтобы все себе позволять, а в возможности сделать собственный выбор, не навязанный рекламой, модой, общественным мнением. «Все в Куршевель! Все на отдых за границу! Все на коньки! Все в фитнес-клубы!» Но и в этой массе всегда есть люди, которые, лежа под палящим солнцем Турции, вздохнут по подмосковной березке или по детской мечте — хрупкой фигурке, парящей в балетном зале.
В конце 80-х я волею Судьбы провела около шести месяцев в Париже, где вынуждена была сделать операцию на поврежденной связке ноги. Моя чудесная подруга Галина Казноб приютила меня в своей семье, что позволило проходить реабилитацию там же. А когда к моим каждодневным занятиям в клинике нужно было подключать балетный экзерсис, мы стали искать, где можно заниматься. В профессиональную труппу я прийти не могла, так как вообще училась ходить заново. А надо было найти место, где бы преподавал хороший профессионал, и в уроке при этом была бы большая степень свободы. Мы с Галиной нашли студию Анджея Глегольского.
То, что я увидела, для меня стало открытием. Это была свободная для посещения студия балета, где за 40 франков каждый желающий (независимо от степени подготовки) мог встать к станку. При этом уроки Глегольского были в высшей степени профессиональными, и не очень сложными (что для меня в то время было важно). С большим количеством объяснений, прекрасным показом и дельными замечаниями.
Каждое утро, все еще прихрамывая, я вешала сумку на плечо и отправлялась в район Парижа недалеко от знаменитого кабаре «Мулен Руж». Это были незабываемые по своей атмосфере занятия. Все приходили работать над собой и учиться. У станка стояли мужчины и женщины, профессионалы и новички, домохозяйки и модели. Все слушали педагога, повторяли, копировали, подбадривали друг друга, хвалили или утешали. И все были равны перед задачей: сделать себя лучше.
Конечно, у каждого были свои цели. Мне надо было входить в форму, «собирать» ослабевшие ноги. Кто-то из моделей хотел похудеть и избавиться от неуклюжести. Одна домохозяйка говорила, что только здесь она может быть самой собой. Кому-то из профессионалов-мужчин надо было поддерживать форму в ожидании контракта.
В общем, это было невероятно здорово!
Так что, когда я услышала о просыпающемся интересе к хореографии у взрослых в нашей стране, я не удивилась, но очень обрадовалась. Я видела, как проходят такие занятия. Как важно, когда ведет их хороший педагог, обладающий знаниями и харизмой.
Анджей хорошо говорил по-русски. Иногда я задерживалась подольше, и мы с ним разговаривали о жизни, о профессии. Как-то я сказала, что в России нет таких открытых студий, и мне жаль, потому что я вижу, какое удовольствие и пользу люди получают от занятий.
Он ответил: «Это верно, вот ты и начинай! Организовывай студию, открывай двери и призывай».
Не стесняйтесь ХОРОШИХ ЖЕЛАНИЙ!
Дети: воспитание движением и искусством
Небольшая историческая справка из комментариев Юрия Лотмана к роману «Евгений Онегин».
В XIX в. обучение танцам начиналось с пяти-шести лет. Обучение было мучительным и напоминало жесткую тренировку спортсмена. Дети посещали знаменитые балы у Йогеля.
Длительная тренировка придавала молодому человеку не только ловкость во время танцев, но и уверенность в движениях, свободу и независимость в постановке фигуры, что определенным образом влияло и на психический строй человека: в условном мире светского общения он чувствовал себя уверенно и свободно, как опытный актер на сцене.
Когда мы были маленькими, но уже сделали свой выбор профессии, в нашем доме время от времени, появлялись необычные тренажеры, которые изобретал отец, а изготавливали их умельцы в мастерских Большого театра. Так у нас появилась забавная круглая площадочка, а под ней, словно половинка мяча, только из дерева — для разработки равновесия. Или деревянный уголок-ступенечка для укрепления голеностопа. Потом отец придумал и воплотил в жизнь фантастический замысел: как превращать нашу нарядную, обставленную мебелью из карельской березы гостиную в балетный зал.
