– А что, «кто стал Миллениалом, тот Миллениалом и умрет»? Так, Джереми Эйткен?
– Не надо, – взмолился вдруг Джез.
– Разве к тебе это не относится? Ты тоже когда-то был Миллениалом.
В центре управления воцарилась тишина. Остальные Стражи, находившиеся там, тоже достали оружие, но не могли понять, кого брать на прицел. Аксель с Джезом долго прожигали друг друга взглядом, но в конце концов Джез опустил винтовку и отступил.
– Теряешь хватку, Кавана, – буркнул он.
– Может быть, – ответил Аксель. – Может, ты и прав. Но Эрель сегодня спас мне жизнь. Спас жизнь врага и может спасти еще одного. Если в обмен на это он попросит, чтобы я дал ему спокойно уйти, я решу, что готов заплатить такую цену.
Диас нерешительно кашлянул. Он неподвижно сидел, боясь заговорить, но теперь обрел голос.
– Вообще-то, – начал он, – я надеялся, что вы позволите мне остаться. Остаться со Стражами. Грейнджер – монстр, которого нужно остановить. Теперь я это понял.
– Разве, доктор, ты где-то услышал, что идет набор волонтеров? – ухмыльнулся Джез.
– Я вам нужен. Если я закончу начатое, то найду решение проблемы Перенесенных – настоящее, корректное решение.
Аксель понял, что теперь, когда Стражи контролировали половину Метасферы, Перенесенные уже не были исключительно проблемой Грейнджера. Теперь они стали и их проблемой тоже.
– Мы с радостью примем тебя, – сказал он, протянув доктору руку.
Эрель пожал руку Акселя и сказал:
– Давайте вернемся к работе.
Грейнджер поднялся по трапу на борт дирижабля и отдал команде приказ отчаливать. Он бросал на произвол судьбы многих преданных сторонников, но выбора у него не было. За ним гнались не только Стражи, но и президент Лори Вайсберг с полицией, поэтому на первый план вышло собственное спасение.
Он не хотел снова оказаться под арестом.
Дирижабль поднялся вверх и отчалил от крыши Всемирного торгового центра 1, известного как башня Свободы. Грейнджер наблюдал, как отдаляется от него огромное стеклянное здание, чувствуя непривычное сожаление. Это было еще одно место, куда он не мог вернуться.
Услышав гул лопастей, он заметил полицейский вертолет, севший ему на хвост. Вряд ли этот вертолет был вооружен, поэтому он мог лишь преследовать дирижабль до середины Ист-Ривер, где заканчивалось воздушное пространство Манхэттена.
Вертолет вскоре прекратил погоню и повернул назад. Грейнджер с облегчением вздохнул и пошел в кабину, где в одиночестве сел и запустил планшет, подключив его к экрану, вмонтированному в стену.
Экран был заполнен ожидающими прочтения отчетами как письменными, так и устными, большая часть которых была связана с безопасностью Западного Угла. В каждом из них содержались плохие новости.
Пораженный, Грейнджер никак не мог осознать, что ему сообщили, и потянулся к холодильнику за бутылкой талой воды. Открутив пластиковую крышку, он в приступе гнева швырнул бутылку в стену.
Она разбила монитор и вызвала короткое замыкание, из-за чего энергия автоматически отключилась. Грейнджер остался в полутьме и в полной тишине.
Но на самом деле он был не там.
Может, его тело и сидело в этом кресле, в этой кабине, в этом дирижабле, но разум его улетел в место, которое находилось за много миль отсюда, во время, которое давно прошло.
Грейнджер снова был в горящей искореженной машине в округе Марин.
Глава 39
Джейсон заметил в белой стене круглое отверстие. Разве оно находилось там раньше?
Впрочем, не важно. Отверстие, очевидно, представляло собой ореол выхода, но он принадлежал не ему. Он не мог им воспользоваться. Джейсон повернулся к ореолу спиной, не желая, чтобы отверстие отвлекало его. Он прекратил попытки разломать маленькую белую комнату. Здесь его сильный драконий аватар был бесполезен. Он сидел на полу и цеплялся за то, что еще мог вспомнить.
«Меня зовут Джейсон Делакруа, – повторял он снова и снова. – Я пилот, и Страж, и муж, и сын, и…»
Почувствовав, как ему на плечо опустилась рука, он развернулся. Кто-то еще находился с ним вместе в белой комнате. Джейсон оказался лицом к лицу с худеньким аватаром-подростком с веснушками на лице и непослушными темными волосами. Он почувствовал, что аватар был ему знаком, как будто они уже встречались когда-то давным-давно.
– Пап, это я, – сказал аватар. – Иона. Твой сын. Я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда. Но мне нужна твоя помощь, пап. Мне нужно, чтобы мы работали вместе, чтобы ты доверился мне.
Взгляд отцовских желтых глаз был настоящей пыткой для Ионы.
«Он не узнает меня! – подумал он. – Он не узнает собственного сына!»
Ионе был знаком этот взгляд. Иногда он появлялся на лице его бабушки, когда Иона навещал ее на Острове Перенесенных.
– Где я? – спросил Джейсон. – Что это за место?
– Мы в замкнутой системе, на сервере в башне Свободы.
– Башня Свободы, – пробормотал Джейсон. – В Нью-Йорке? Я летаю в Нью-Йорк – знаешь, через океан, из Лондона.
– Послушай, пап, – сказал Иона, – они пытались – Грейнджер пытался – извлечь твой аватар из головы Люка и перенести его в эту комнату. По словам человека, который изобрел эту технологию, у него, похоже, получилось. Но ты слишком сильно сопротивляешься. Не нужно больше сопротивляться, пап, уже не нужно. Грейнджер улетел. Ты в безопасности. Ты можешь покинуть тело Люка.
Джейсон посмотрел на него, затем моргнул. Иона не мог сказать, все ли он понял.
– Прекрати сопротивляться, – велел Иона, – и мы сможем перенести тебя обратно в Метасферу и…
– Нет, – простонал Джейсон, – я не могу… Я не вернусь туда. Я не готов.
– Все в порядке. – Иона положил руки на плечи отца. – Бояться нечего. Ты уже делал это, помнишь? Ты сделал свою копию, чтобы я мог тебя найти. И сейчас нужно сделать то же самое. Нужно просто…
– Это Грейнджер подослал тебя, так? – спросил Джейсон.
– Что? Нет, конечно нет… Я твой сын. Я люблю тебя, пап, и пытаюсь…
Джейсон отстранился от Ионы и поднял к ушам обе лапы, хоть они и были слишком коротки.
– Ты пытаешься меня обхитрить!
– Я говорю тебе правду. Я… Помнишь, пап, как мы встретились в Метасфере и просто говорили? Ты сказал… что поглотил Счастливчика Люка и жалеешь, что не можешь вернуть его. Но теперь ты можешь, пап. Мне очень жаль, но тебе пора. Нужно прекратить цепляться за чужую жизнь.
– Нет, – упрямо сказал Джейсон. – Я не желаю снова становиться таким – сбитым с толку, потерянным, как эхо. Пожалуйста, сынок. Я не готов умирать снова.
– Но ты не можешь… Ты не можешь остаться в теле Люка. Это неправильно.
