– Поделиться с вами маффином? – спросила Грейс, передвигая тарелочку на середину. – Они здесь такие громадные. Угощайтесь. Я лакомлюсь ими каждое утро.
Макс недоверчиво поглядывал на шоколадный маффин.
– Платяных вшей у меня нет, честное слово, – решилась пошутить она.
Грейс отломила кусочек маффина и отправила в рот. Макс неуверенно улыбнулся, но последовал ее примеру.
– Спасибо.
– Вам понравится. Кстати, я уже дня два вас не вижу. Мне даже страшно стало: где вас искать, если в новом номере опять прорвет трубу? – (Макс хмыкнул.) – Должно быть, вы заняты были, – продолжала допытываться Грейс, добавив в кофе еще порцию сахара.
Примерно раз в месяц ее отчаянно тянуло на сладкое.
– Не то чтобы занят… Дядя сказал, что пару дней вполне обойдется без меня. Я ведь далеко не все умею по строительству. А дядя не любит, когда путаются под ногами. Потому вы меня и не видели в доме… в вашем доме. Я… болтался по лесу.
Макс уставился на поверхность стола, но Грейс успела заметить непонятную печаль, которая тяжелым покрывалом лежала на его плечах.
– Болтаться по лесу – это здорово, – улыбнулась она. – У вас тут такие чудесные родственники. Все как на подбор.
– Это правда.
– Вы часто у них бываете?
– Нет, – лаконично ответил Макс, поворачиваясь к окну.
Солнечные лучи немного высветляли его волосы. В них мелькали золотистые искры.
– Я давно не был у дяди… А у вас тут есть родные?
Грейс удивил его вопрос. Но между ними завязался разговор, и это главное.
– Моя мама была родом из Западной Виргинии, потому я и приехала сюда. Но я долго жила в Калифорнии. Это родной штат моего отца. Родителей уже нет в живых. Из близких родственников у меня остался лишь младший брат. Он живет в Вашингтоне.
Макс смутился, чувствуя, что его вопрос затронул больную тему.
– Все нормально, – заверила его Грейс. – Мне очень недостает родителей, но жизнь продолжается. Вы согласны?
Его глаза округлились, а уголки рта начали складываться в замечательную улыбку, которая так нравилась Грейс и которую она так редко видела.
– Согласен, – произнес Макс, отламывая еще кусочек маффина.
Он приподнял чашку с остывшим кофе. На локте его спортивной рубашки Грейс заметила пятно черной краски.
– Вы занимаетесь живописью? – полюбопытствовала Грейс.
Пристальный взгляд Макса буквально пригвоздил ее к стулу. Потом, заметив пятно, он понял причину вопроса и поскреб пятно ногтями, пытаясь оттереть с ткани.
– Правильнее сказать, балуюсь.
– Хотела бы я взглянуть на ваши работы, – закинула удочку Грейс и, не дав ему ответить, продолжила: – А вот из меня художницы не получилось. Правда, мама любила возиться с красками. Кай, мой брат, – тот предпочитает графику. Ну а мой конек – фотоаппарат.
Макс внимательно слушал, не сводя с нее глаз. Грейс успела к этому привыкнуть: точно так же он слушал ее разговоры в баре.
– Я училась в художественном колледже. Собиралась стать профессиональным фотографом. Мечтала о собственной фотостудии. Потом… перестала. Но желание снимать не пропало. Аппарат таскаю с собой повсюду.
Грейс открыла сумку, показав Максу футляр с ее драгоценным «Никоном».
– Я помню, вы делали снимки дома и окрестностей. Почему же фотография осталась у вас на уровне хобби?
Как говорят, вопрос на миллион долларов. Грейс пожала плечами. Ее палец заскользил по ободу кофейной чашки, словно этим нехитрым приемом можно было удержать разум и не дать ему двинуться по жуткой дороге, которая вела в ее прошлое. В жуткий, отвратительный период ее жизни. Грейс очень хотелось поближе познакомиться с Максом, но не ценой рассказа о ее прошлом.
– Жизненные обстоятельства.
Ответ был туманным, однако, как ей показалось, вполне удовлетворил Макса.
– Да, – согласился он. – С жизненными обстоятельствами приходится считаться.
– Еще как! Особенно с неожиданными. Они выскакивают неизвестно откуда. Ты и опомниться не успеваешь, как уже лежишь на земле и пытаешься понять, что же с тобой приключилось.
Грейс пыталась говорить спокойно и даже с оттенком иронии. Что, какие струны задели ее слова в душе Макса? На мгновение его лицо изменилось, превратившись в гримасу непередаваемого страдания и боли. Прошло еще мгновение, и он снова захлопнулся, и опять тьма тяжелым покрывалом легла на его плечи.
«Кто тебя тянул за язык?» – мысленно отругала себя Грейс. От непринужденности их беседы не осталось и следа.
Макс откашлялся, затем потянулся к своей книжке.
– Извините, мне пора, – скороговоркой произнес он, вставая. – Был рад с вами поболтать. Спасибо за маффин.
Грейс невольно улыбнулась его вежливости, хотя ее душила досада.
– И вам спасибо за компанию.
Эту порывистость Грейс видела в нем впервые. Он явно нервничал. Пожалуй, веди он себя так постоянно, ее бы это не удивило. Наоборот, ее удивляло его странное спокойствие. И вдруг что-то изменилось.
Макс поспешно вышел из кафе. Его сильные плечи были напряжены. Он быстро шел через улицу к своему грузовичку. Несколько раз Макс провел рукой по волосам, потом забрался в кабину и тронулся с места.
* * *
Где-то через семь часов, когда Грейс уже стояла за стойкой, в бар вошел Макс вместе с двумя парнями. Она их узнала: эти люди работали в бригаде Винса. Парни сразу же отправились к бильярду, а Макс подошел к стойке и уселся на табурет.
Судя по всему, тяжелое настроение сопровождало Макса весь день. Только теперь оно перешло в более опасную стадию кажущегося спокойствия. Макс словно искал повода с кем-нибудь сцепиться.
– Вам апельсиновый сок? – спросила Грейс, стараясь не замечать мрачного выражения на его лице.
– Нет, порцию «Джека». – Он выложил на стойку двадцатидолларовую бумажку.
Максу понадобился бурбон? Это было чем-то новым и пугающим. Грейс не знала, от какого пристрастия он избавлялся в реабилитационном центре. Возможно, от алкоголизма. В таком случае порция виски по своим последствиям могла равняться прыжку с бешено несущегося поезда. Грейс не хотелось собственными руками толкать Макса в пропасть. Она быстро обвела глазами бар. Как назло, Винса среди посетителей не было. Не было и Холли, которая ушла по своим делам и вернется часа через два, не раньше. Не считая тех парней из бригады и двух небольших групп завсегдатаев, в баре было пусто.
– Вы уверены, что это… правильный выбор? – отважилась спросить Грейс.
Макс сощурился:
– Уверен. А в чем дело?
Грейс закусила верхнюю губу.
