– Привет! – поздоровался Макс.
– Привет. А мы что, собирались бегать? – удивилась она. – Я думала, ты сегодня работаешь с дядей Винсом.
– Я действительно работал. – Макс вдруг покраснел, как мальчишка, пойманный на вранье. – Но там кое-чего не завезли, и мы освободились раньше времени. Бегать сейчас жарковато. И потом, я вспомнил, что тебе понравилась одна моя картина. Вот, привез.
Он вспомнил и весь тот памятный день. Грейс тогда принесла ему пиццу. А еще, не ломаясь, сняла лифчик. Тогда он впервые сосал ее грудь.
– Ты серьезно? – обрадовалась Грейс. – И теперь эта картина – моя?
– Твоя. – Макс протянул ей холст. – Могу повесить, куда скажешь.
– Ой, спасибо. Какая красота!
Грейс снова залюбовалась золотистыми, коричневыми и карамельными тонами на полотне. Потом ее лицо, пусть и на мгновение, приобрело выражение, от которого все кишки Макса начали завязываться узлом.
– Я знаю, где твоя картина будет смотреться выигрышнее всего, – объявила Грейс, кивая в сторону гостиной. – Сегодня вечером я работаю, но время еще есть. Заходи, угощу тебя лимонадом.
– Звучит заманчиво.
Дом Грейс был полностью меблирован и выглядел просто фантастически. Наблюдательность фотографа и хороший вкус хозяйки помогли с выдумкой оформить каждый уголок пространства. Стены гостиной были выкрашены в зеленый и кремовый. Это подчеркивало сочность ее темно-коричневого кожаного дивана и кофейного столика из светлого дерева. На полу, возле огромного книжного стеллажа из бука, лежал зеленый ковер. Стены украшали собственные фотографии Грейс с эффектом сепии. Деревянная лестница с полностью сохраненной фактурой дерева вела на второй этаж. Из французских окон лилось июльское солнце. Окна были открыты, словно Грейс дополняла интерьер гостиной природными красками окрестного леса.
Среди снимков Макс сразу заметил фотографию на холсте. С нее ему улыбались двое подростков не старше шестнадцати лет. Они стояли, взявшись за руки. В девчонке он узнал Грейс. Кто же этот долговязый, длинноногий парень с брекетами во рту?
– Это мой брат, – пояснила Грейс. – Сейчас он выглядит совсем не так. Он долго взрослел.
– Младший? – удивился Макс.
– Младший и единственный. У нас с ним разница всего в год. Но он возился со мной как старший. – Грейс прищурилась, оглядывая фотографии на стене. – Все никак не соберусь нащелкать снимков с его физиономией. Он, как и ты, не любит позировать.
Взгляд Макса переместился на черно-белый снимок, вставленный в деревянную раму. Наверное, когда-то он висел на ярком солнце, поскольку местами выцвел. Высокий чернокожий мужчина с шикарной прической афро, в облегающей рубашке и джинсах, обнимал красивую темноволосую белую женщину с очень знакомой улыбкой. Так иногда улыбалась Грейс.
– Мои родители, – пояснила она, с нежностью глядя на снимок. – Мама родом из округа Престон. С папой они познакомились в Вашингтоне. Вместе прожили двадцать лет. Потом он умер. Мама пережила его на десять лет… В свидетельстве о смерти указана причина: острая сердечная недостаточность. Но мы с Каем сразу поняли: мама умерла от разбитого сердца.
– Красивая была женщина, – сказал Макс.
– Да… была.
Грейс тряхнула головой, прогоняя грустные воспоминания. Она повела Макса в кухню и налила ему большой стакан холодного лимонада.
– Домашний, – пояснила она и подмигнула. – По маминому рецепту.
– Сейчас попробую.
Макс сделал большой глоток. Тишина, повисшая в кухне, была наэлектризована, как воздух перед грозой. Не хватало только искр. Так происходило всякий раз, когда они оставались вдвоем. Может, поэтому Грейс дала задний ход? Странно. Очень странно. Но Максу порядком осточертели все странности. Он прислонился к разделочному столу. Казалось, Грейс усердно убирает влагу, осевшую на стенках ее стакана.
– Давай поговорим, – наконец сказал Макс, отставляя свой стакан.
– О чем? – сразу насторожилась Грейс.
Макс проглотил остатки лимонада.
– Я хотел убедиться, что все по-прежнему так, как было. Я имел в виду… между нами.
– Между нами?
– Да… Мне показалось, ты… как-то изменилась. Мы по-прежнему друзья?
– А почему ты вдруг засомневался? – спросила Грейс и, не дав ему шанса ответить, продолжила: – Ты потрясающе себя вел. Обращался со мной как настоящий друг. – Она облизала губы. – Как верный друг.
Уголки его рта тронула улыбка. Грейс тоже поставила стакан и пододвинулась ближе. Ей было не утихомирить пальцы, кружившиеся в беззвучном танце.
– Я понимаю, о чем ты. Тебе кажется, что после поездки я отдалилась. Понимаешь… Мне было жутко стыдно за свое поведение той ночью. Я даже не знала, захочешь ли ты продолжения. Не знала, как заговорить с тобой об этом.
Макс слегка толкнул ее коленом:
– Я тебе однажды сказал, что со мной ты можешь говорить обо всем.
Грейс перестала сутулиться.
– И представь себе: я хочу продолжения.
– Это правда?
– Такими вещами не шутят.
Настроение Грейс стремительно поползло вверх.
– И тебе не было противно смотреть, как меня рвет?
– Ни капли. Гораздо хуже, если бы все это забило тебе желудок. И если в следующий раз ты снова наденешь такое же белье, я ничуть не возражаю. Будет на что посмотреть, пока я удерживаю твою голову.
Они оба засмеялись.
– Рада слышать, – сказала Грейс. – Очень рада.
Напряженность, которая совсем недавно ощущалась почти физически, куда-то исчезла. Наверное, унес ветер, гулявший по дому.
– Как здорово преобразилась кухня! – Макс показал на угол, который восстанавливал и штукатурил. – Особенно этот уголок. Я помню, как стена здесь почти проваливалась.
Грейс хихикнула, чуть не поперхнувшись лимонадом.
– А ведь я тебе хотела кое-что показать. Все забывала.
Они поднялись на второй этаж. Там Грейс выпустила руку Макса и торопливо захлопнула полуоткрытую дверь одной из комнат.
– Что у тебя там? Хранилище трупов? – пошутил Макс.
– Не угадал. Моя фотолаборатория. Готовлюсь к выставке.
– Там наверняка есть и снимки со мной. Можно взглянуть?
– Нет, – решительно замотала головой Грейс. – Я еще не закончила подборку. Но у меня есть кое-что получше.
Грейс снова взяла его за руку и повела в спальню.
Да. Это действительно было кое-что получше.
Она распахнула дверь и раскинула руки, издав звук, похожий на пение фанфар.
В последний раз Макс видел ее спальню, когда вместе с парнями из дядиной бригады заносил сюда тяжеленную мебель. Тогда Грейс служил кроватью надувной матрас, одолженный ей Руби. Сейчас на том месте стояла кровать из кованого чугуна, покрытая белым одеялом. У изголовья громоздились подушки. Кровать была просто огромной. Невероятно просторной.
