Макс хмуро слушал, откинувшись на спинку стула. Картер и прежде не скрывал своей ненависти к Лиззи. Но ведь прошло столько лет. Пора бы успокоиться. Однако Картер говорил так, будто все случилось месяц назад.
– Чего ты так взбеленился? – поинтересовался Макс.
Картер шумно дышал, кусал нижнюю губу, сердито глядел на пустую кофейную чашку. Почему его так разобрало?
– Мне до сих пор ненавистно ее трусливое бегство, – сознался Картер.
– Знаю, – пожал плечами Макс. – Мне тоже.
– А если бы тебе вдруг довелось увидеться с Лиззи, что бы ты ей сказал?
Макс миллион раз думал об этом, но так ничего и не решил.
– Не знаю, – пожал он плечами.
– У тебя еще не пропало желание видеть ее?
Весь разговор Картер явно затеял не просто так. Макс внутренне напрягся. Он вглядывался в лицо друга, пытаясь по глазам прочитать скрываемое Картером.
– А зачем? – наконец спросил Макс. – По-моему, она сожгла все мосты. Разве не так?
Картер молчал. Его синие глаза были непроницаемы.
– Картер! – Макс почти перегнулся через стол. – Ты что-то знаешь? Говори!
Помешкав еще немного, Картер облизал сухие губы. Глядя не на Макса, а в окно, он полез во внутренний карман мотоциклетной куртки и достал измятый белый конверт. Вздохнув, Картер бросил конверт на стол, подтолкнул к Максу:
– Это и заставило меня мчаться сюда. Пришло два дня назад.
Макс смотрел на конверт. Имя, фамилия и адрес были выведены округлым почерком, который он узнал бы и в темноте. Лиззи! Его сердце на мгновение остановилось. Понимание наступило несколькими секундами позже. Максу показалось, что на него вылили ведро ледяной воды. Он откинулся на спинку стула, резко выдохнул и поднял руки. Казалось, ему страшно даже притрагиваться к конверту.
– Я решил передать тебе лично, а не пересылать, как счета и прочие бумаги.
Макс нервно сглотнул. Он не знал, как поступить с письмом: прочесть или швырнуть в мусорное ведро. В голове звенело.
– Т-ты читал? – спросил он, заметив, что клапан конверта надорван.
– Ты меня просил вскрывать всю твою почту. Я и понятия не имел, от кого оно, пока не прочел первые строчки. Потом в нижнем углу конверта увидел ее имя.
Картер теребил короткие волосы. Роль курьера давалась ему тяжело.
Они сидели молча и смотрели на проклятое письмо так, словно оно было бомбой, готовой взорваться. Макс принялся грызть ноготь большого пальца. Такого с ним не случалось со времен реабилитационного центра.
– Почему?.. Зачем?.. – бормотал он, в полной растерянности глядя на Картера. – Что мне делать?
Картер сочувственно смотрел на него:
– Это тебе решать, братишка. Собираешься прочесть?
Интуиция, сдавливающая Максу грудь, предлагала избавиться от письма. Но было еще и любопытство, от которого он не мог отмахнуться. Макс знал: он все равно преодолеет страх и прочтет это чертово письмо.
Картер увидел ответ на его лице и понимающе кивнул:
– Пока ты читаешь, мне остаться здесь или уйти?
Присутствие Картера обеспечивало моральную поддержку, но Максу не хотелось, чтобы друг наблюдал за его лицом, пока он читает послание Лиззи.
– Я один… если не возражаешь, – скороговоркой произнес Макс.
– Схожу прогуляюсь, – сказал Картер. – Может, Тейту позвоню. Не буду тебе мешать.
В кафе вдруг сделалось душно. Макс дышал ртом. Его палец коснулся собственного имени на конверте. Почувствовав на плече руку Картера, Макс подпрыгнул. Он и не заметил, как тот поднялся с места.
– Навещу-ка я здешний бар, – произнес Картер, поглядывая на злополучное письмо. – Когда будешь готов, приходи туда. Потом поговорим.
Макс тоже встал, ощущая слабость в ногах. Картер схватил его за руку и крепко обнял. И Макс ответил ему объятием. Он был не настолько упрямым придурком, чтобы отрицать свою потребность в объятиях. А сейчас они были ему крайне необходимы. Чем больше, тем лучше.
Что могло понадобиться Лиззи после стольких лет? Что она намеревалась ему сказать? И почему напомнила о себе именно сейчас? Макс уткнулся лбом в плечо Картера, борясь с подступающими слезами. Только их еще не хватало!
– Я здесь. – Картер отвесил Максу легкий подзатыльник. – Освобождаю тебе пространство, но не бросаю разбираться со всем этим в одиночку. Я поддержу любое твое решение.
Макс кивнул, хлопая Картера по спине:
– Спасибо.
– Пришли мне сообщение, – сказал Картер и сразу же ушел.
Макс остался в кафе: ошеломленный, растерянный и совершенно не знающий, как ему быть.
* * *
Грейс сидела на диване. Туда она забралась три часа назад, вернувшись из пансионата. В углу гостиной мурлыкал телевизор, но Грейс даже не знала, какой канал он показывает. Она продолжала раздумывать над чувством вины и сожалением, ясно увиденным в темных глазах Макса. Эпизод крутился в ее мозгу снова и снова, поставленный на бесконечный повтор.
Проснувшись, она некоторое время ждала его звонка, потом решила пойти и поговорить. Грейс сама не знала, что́ ожидала услышать. После великолепной ночи Макса словно подменили. Подчеркнутое безразличие и холодность были сродни двери, захлопнутой у нее перед носом днем раньше. Но она же видела, что и самому Максу тяжело. Он буквально отскочил от нее, а во время их недолгого разговора был готов провалиться сквозь землю. Макс мог прятать свое истинное состояние перед кем угодно, только не перед ней. За эти месяцы она успела изучить особенности его характера.
Несколько часов Грейс обдумывала их разговор в постели. Она понимала, что неожиданный уровень искренности испугал Макса. Он и сам говорил, что случившееся его пугает. Но даже страх не оправдывал его поведения в пансионате. Обиднее всего было то, что Макс отмахивался от нее, как от назойливой шлюшки. Он торопился зачеркнуть все, что было между ними за эти месяцы. Неужели он не заметил испуга в ее глазах?
Грейс плотнее завернулась в плед. Невзирая на теплый июльский воздух, ей было зябко.
Время двигалась к шести часам вечера. Может, послать Максу эсэмэску? Грейс едва ли не в сотый раз хваталась за мобильник. Ее разрывало между потребностью позвонить Нине и спросить совета и желанием позвонить Максу. Нет. Никаких звонков. Никаких сообщений. Максу нужно дать возможность побыть наедине с собой. Грейс не желала давить на него. Она ведь сказала ему сущую правду: ей всего лишь хотелось его любить. Любить, ни на что не рассчитывая и не предъявляя никаких прав. А Макс… В постели он был необычайно нежен с ней, однако на словах неоднократно утверждал, что не может дать ей ничего, кроме секса. Плюс неустойчивость его психики и непредсказуемый характер. О факторе риска Грейс помнила всегда. Если она попросит от Макса больше, чем он способен дать, он взбрыкнет. Примеры такого поведения она уже видела. Самое разумное, что она могла предпринять в создавшейся ситуации, – это не делать поспешных суждений и позволить Максу самому все обдумать. Наверняка он сейчас этим и занимался, валяясь на кровати у себя в номере.
