Он открыл дверь и исчез в темноте. В саду зашуршало. После этого свет в кухне горел несколько часов.
При этом свете я сперва сосчитала монеты, сложив их в аккуратные стопки на подоконнике: получилось ровно четыре доллара девяносто девять центов. Затем взяла маркер и обвела уравнение Минковского, написав под ним:
Тоннель во времени – два времени сразу.
Вытесняющий кадр – две реальности сразу.
А вверху приписала: «Принцип Готти Г. Оппенгеймер, версия 1.0».
Воскресенье, 13 июля
[Минус триста пятнадцать]
– Синтерзатрона де Бовуар!
– Что? – Я отмечала абзацы в «Краткой истории времени» и вполуха слушала Соф. Она выхватила книгу у меня из рук – от желтого маркера остался кривой росчерк через всю страницу. Гроза и молнии.
– Эй!
– Синтерзатрона де Бовуар
[13]
заслуживает твоего внимания!
– Кто? – Мыслями я во временных тоннелях, телом – на пляже с Соф. Вчера я впервые отработала в «Книжном амбаре» с папой, избегая Томаса, и подобрала наконец все книги из списка миз Э.
Когда Соф позвонила в книжный помириться, я подумала, что появиться сегодня на пляже будет достаточно, однако ей во что бы то ни стало приспичило воссоздать нашу былую динамику. Соф не желала видеть, что мы не можем автоматически настроиться на прежнюю дорожку: счастье – это не платье, которое надевают по желанию. О бумажной «гадалке» ни она, ни я не говорили.
День выдался пасмурный, в холодном воздухе скапливался туман – предвестник дождя. Раньше мы с Соф ходили на пляж по воскресеньям в любую погоду, но Нед с «Фингербандом» показывались там, только когда солнце жарило вовсю. Помню, я недоуменно шепнула Джейсону: «Вы же вроде готы?» Он засмеялся и объяснил, что готы, панки и металлисты – три большие разницы. Не понимаю, они же все одеваются почти исключительно в черное?
Солнце робко пробилось сквозь тучи. Может, Джейсон и появится.
– Это мой сценический псевдоним, – хрипло сказала Соф, помахивая книгой у меня перед носом. – Солистка феминистской группы, играющей в стиле диско-панк. Активные… девушки, гитары, блеск и стихи Глории Стейнем.
Неужели есть такой жанр – диско-панк? Я бросила попытки отобрать книгу и принялась мазать синяки гомеопатической мазью с арникой, рекомендованной Соф, – новый тюбик нашелся в аптечке в ванной вместе с кокосовым маслом и большим розовым кварцем. Нед и Соф ну просто с одного листа читают пьесу «Прошлое лето», и только я забыла свои слова.
– А название группы? – спросила я наконец.
– Ой, ты только послушай! – Соф поглядела на меня поверх очков в форме сердечек, специально подобранных под бикини в сердечках. Будь это в силах Соф, она бы и пупырышки гусиной кожи сделала в форме сердечек. – «На кровавой тачке»!
[14]
– Вульгарно, – сказала я через силу, решив поддержать разговор. – И все песни о тампонах?
Соф засмеялась и перевернула книгу, чтобы взглянуть на последний форзац.
– Фу, у тебя есть что-нибудь почитать нормальному человеку? – Она начала рыться в моей сумке. – Боже мой! – Я испугалась, что она нашла дневник Грея, но Соф достала потрепанную «Навсегда»: – Вот этого уж точно нет в школьной программе!
Это была одна из двух книг из списка миз Эдеванми, которая нашлась в школьной библиотеке. В последний день занятий я даже переспросила, точно ли речь идет о Джуди Блум. Физичка рассмеялась, погрозила пальцем с золотым ногтем и пожелала мне хорошего лета, напомнив об эссе.
– Я ее сто лет не перечитывала! Зачем она тебе? – Соф пустила страницы веером, бормоча: – Боже мой, Ральф! А я и забыла. Натуралы такие странные…
– Я ее еще не читала.
– Зачем же ты… О боже мой! – В третий раз ахнула Соф и перевела изумленный взгляд с книги на меня: – У тебя с кем-то секс?
– Что?! Нет! Отдай! – Я выхватила «Навсегда» у нее из рук. Елки, да о чем же эта книга?
– Ой, Готти, я пошутила. Я знаю, что у тебя еще не было секса – ты бы меня сначала спросила, – авторитетно заявила Соф с непоколебимой самоуверенностью. Встав, она натянула платье. – Так, я захотела пить!
– Можешь принести мне «Кримсикл»? – попросила я, когда она не предложила. Погода не для мороженого, но я сегодня не завтракала.
Соф протянула руку за деньгами и громко затянула «Тампо-он!», шагая с пляжа. Кругом не было ни души.
Я снова открыла «Краткую историю времени» и попыталась уложить в голове два постулата теории струн: 1) частицы – одномерные замкнутые системы, а не точки, и 2) существуют нити энергии, проходящие через пространство и время.
Грей утверждал, что нужно говорить «космические струны», и настаивал, что они натянуты на огромную небесную арфу. Если дед прав, Вселенная порядком расстроена.
Я подняла глаза, когда на страницу упала тень.
– Быстро ты… – Я замолчала, увидев Мег.
– Привет, – помахала она.
– Соф в снэк-баре.
– Да, я видела, – непринужденно обронила Мег и уселась, заняв немалую площадь одеяла. Не то они с Соф пара, не то просто дружат? – Она сказала, что ты здесь.
Поверх переплета книги я смотрела, как она достала из сумки маленький зеленый пузырек и принялась красить ногти на ногах. Не то чтобы Мег отталкивающая личность, просто после смерти Грея я практически разучилась говорить даже с друзьями, не говоря уж об остальных. Мои слова кремированы вместе с дедом.
К счастью, вскоре послышался голос Соф, явно возвращавшейся в компании. На пляж высыпал «Фингербанд» в полном составе, а за ними плелся Томас, которого я не видела с пятницы. У вечной папиной мечтательности есть свои плюсы – например, никаких насильственных семейных ужинов. Так мне, глядишь, и нобелевку дадут за эксперимент по выживанию девушки в своей комнате на одних хлопьях в течение целого лета.
Во главе стаи выступали Нед с Соф, счастливо смеявшейся оттого, что мой братец небрежно забросил руку ей на шею. Или ее насмешил его вид? Холкси еще не видывала мужского пляжного ансамбля апельсинового цвета. За ними шел Найл, барабанщик «Фингербанда», и Джейсон, единственный, кто оделся по погоде – в обтягивающие черные джинсы и неизменную кожаную куртку. Полный прикид плохого парня, вот только свитер ему связала мамаша. Я не удивилась появлению Джейсона – это же север Норфолка, здесь нечего делать, кроме как валить коров и ходить на пляж, – но тело все равно среагировало: меня бросило в холод, потом в жар, снова в холод, а в горле встал комок.
