– А можно встретиться? Это важно, – сказала я вместо вопроса. – Извини, мобильный сломался, не могла прислать эсэмэску…
– Может, и мо-о-ожно, – протянул он. – Ты как-то странно говоришь. Что-нибудь случилось?
Я прижалась лбом к стене, утонув в его вопросе. Все бы отдала, лишь бы его интерес был искренним: тогда я смогу найти путь домой.
– Насчет вечеринки, – солгала я. – Хочу устроить Неду сюрприз.
Я возненавидела себя за то, что выбрала поводом ненавистную вечеринку. Но может, удастся убедить Джейсона убедить Неда все отменить.
– Ну, давай кофе попьем в кафе в следующую субботу. Нед будет занят, – добавил Джейсон. – Время я тебе напишу.
Как нарочно, именно в этот момент Нед вальяжно вошел в кухню из сада.
– Ладнохорошозначитдовстречимнепорапока, – выпалила я и резко опустила трубку, не успев напомнить, что мобильный у меня не работает.
– Трубку полагается плотно прижимать к уху, – заметил Нед, иллюстрируя эту мысль жестом. Затем – это ведь Нед – другой рукой он изобразил мобильный, добавил к нему чертовы рожки и показал вулканский салют. Ну хотя бы он ведет себя как всегда.
– Починил твой велик, между прочим, – сообщил он. – Хочешь прокатиться в выходные?
– Нед, какой сегодня день? Число?
– Телефон! – Нед, вихляясь, подошел к холодильнику и заглянул внутрь, покачивая задницей в фиолетовых лайкровых штанах с узором пейсли. – Вторник, пятнадцатое июля нашего две тысячи…
– Спасибо, – перебила я и только затем спохватилась: – А! Да. – И с силой положила трубку на рычаг.
Захлопнув холодильник ногой, Нед присел на подоконник и начал пить молоко прямо из пакета.
– Ошиблись номером? – поинтересовался он.
– Сопели в трубку, – соврала я. Нед даже не догадывается обо мне и Джейсоне, и я хочу, чтобы так и оставалось. – Чем занимался, Фредди Меркьюри?
Нед вытер молочные усы.
– Был в гараже, чинил твой велосипед, затем соображал декорации для вечеринки. Мое соло на гитаре будет… – он затряс рукой над невидимыми струнами, зажав зубами язык. – Вау!
Я улыбнулась, несмотря на упоминание о вечеринке, фотографию в руке, встречу с Греем и на то, что Нед уже совершенно оправился, тогда как я совсем наоборот. Телефонный звонок и согласие Джейсона на встречу означали, что я получу какие-то ответы. А это немаловажно, не правда ли?
Четверг, 17 июля
[Минус триста девятнадцать]
Fick dich ins Knie
[17]
, Герберт Уэллс!
Хотя «Машина времени» и считается классикой научной фантастики, там оказалась одна фантастика без всякой науки – сфинксы с троглодитами вместо уравнений и механики. Бросив книжку на кровать, я посмотрела на стену с уравнениями. Моя комната понемногу превращается в логово маньяка Психа Настенного.
Первая возможность за весь вечер побыть одной. «Фингербанд» засел в кухне, обмозговывая «нечто глобальное» для сабантуя в честь проводов лета, папа порхал с места на место, новоиспеченные групи Соф и Мег увязались за своими кумирами, и, когда вернулся Томас, отработавший в «Книжном амбаре», они втроем начали горячо обсуждать какую-то книгу комиксов («Графический роман», – поправила меня Соф). Я старалась быть как можно незаметнее, чувствуя теплоту в душе от того, что у нас с Джейсоном снова появился секрет.
Сейчас уже за полночь, и я строю гипотезы, пытаясь понять, что общего у всех открывавшихся во времени тоннелей.
– Мяу!
Умляут забрался на письменный стол и принялся скакать по стопке дневников. Я встала, подхватила их – котенка и дневники – и отнесла на кровать. Проходя мимо окна, я заметила в саду свет из кухонного окна. Надо же, еще не легли.
Дневники. Грей писал о дне, когда я впервые поцеловалась с Джейсоном. Там было «Пьяные на пионах», и в тот же день мы встретились на пляже. Если будут еще тоннели, я смогу проэкстраполировать даты и выявить паттерн.
Я погрузилась в чтение, и сердце обливалось кровью от воспоминаний о моем прежнем мире.
Умляут начал драть когтями одеяло. Я нашла запись за тот день в «Книжном амбаре»: «Расставляли все по полкам с Каро». Затем Грей вымарал «Каро» и вписал мое имя. В последнем дневнике стали встречаться таинственные «Л*», рассыпанные по страницам, как конфетти. В других дневниках «Л*» не попадались, зато я нашла опус обо мне, Томасе и школьной экскурсии в Музей науки, закончившейся полным позором: Томас застрял в межпланетной космической станции.
При виде этих записей я вспомнила, что тогда на потолке у меня была проекция Галактики. Лежать на полу, глядя вверх, было как…
Как оказаться на Млечном Пути.
Тоннелю во времени соответствует не один отрывок дневника. Здесь же сплошь временные тоннели.
Неужели это напрямую связано с дневниками? Не может же это быть совпадением, даже если не объясняет «смен кадра» или внезапно гаснущих в саду звезд. Значит, я могу попасть только в те дни, которые описаны у Грея. Стало быть, мне не обязательно вновь оказываться на его похоронах.
Мне не обязательно видеть день его смерти.
Я схватила учебник, оказавшийся ближе других. Причинность… Эйнштейн… Теория струн… Вельтшмерцианово исключение… Глаз цеплялся за слова, смутно знакомые и уже выделенные желтым маркером, но там оказалось лишь краткое описание:
«Вельтшмерцианово исключение проявляется между двумя точками, где перестают действовать законы пространства-времени. Вместе с воронкообразными искажениями наблюдатель, попадая из одной линии времени в другую, станет свидетелем эффекта «пуск-стоп» – нечто вроде визуальной перезагрузки. Вычислено на основе теории отрицательной энергии (темной материи) физиком, лауреатом Нобелевской премии…»
Дальше вырвана страница, и статья обрывается.
«Перестают действовать законы пространства-времени».
«Воронкообразные искажения» – это наверняка тоннели во времени, которые пока типа гипотеза. Но я же их видела!
Итак, принцип Готти Г. Оппенгеймер, версия 2.0. Мир уже дважды «визуально перезагрузился», причем оба раза Томас заводил речь о своем имейте, который я так и не получила. Может, это потому, что его имей не существует в моей реальности? Мы с Томасом живем в одной линии времени, за исключением имейла, поэтому всякий раз, как он его упоминает, мир перезагружается? Может такое быть или нет?
Отнеся дневники на письменный стол, я увидела, что свет в кухне все еще горит. Проклиная Неда, я натянула кроссовки. Земля и близко не подберется к моим пальцам ног, думала я, ожесточенно шагнув в ночь.
* * *
В кухне оказался Томас. Он что-то пек.
Я чуть из кожи не выскочила от удивления, а он улыбнулся и принялся рисовать на тесте чем-то теплым, золотистым и ароматным.
