— Тут Улей, тут всякое бывает. Мог попасть на кластер в момент перезагрузки, а это все, ушел с концами. Но Рэм говорит, что завтра поедем в ту же сторону, по пути послушаем сигнал, может и найдется.
Ребята незнакомые, держатся особняком, так что подсаживаться с расспросами Карат не стал. Но и без уточняющих вопросов понятно, что они потеряли беспилотник дальнего радиуса действия. Карат понятия не имел, как тот выполняет полетную программу при отсутствии спутниковой навигации и проблемах с радиосвязью, но, очевидно, на этот счет местные что-то придумали, ведь у заправки его довели почти до самого городка, а это больше десяти километров.
Здесь не Земля, здесь с полетами все сложно и непредсказуемо. Так что потеря дрона Карата не удивила. И не особо опечалила. Насколько он понял, крылатая машинка просто двигалась по одному курсу, в конце разворачивалась и возвращалась. Уже после посадки смотрели запись с ее камеры. Таким способом много не разведаешь, разве что повезет пролететь над ордой мертвяков или небрежно замаскировавшейся засадой. Все, что оставалось на удалении от дороги, в кадр не попадало, да и вблизи можно легко укрыться в зарослях и сооружениях. То есть никакого доверия этой технике нет, она неспособна описывать круги вокруг подозрительных мест снимая их с разных ракурсов.
Ноль оперативности.
Потеряли, и хрен с ним. Сейчас надо думать об отдыхе, ведь до полуночи не так далеко и кто знает, что будет потом. Может все, что есть у Карата — оставшиеся четыре часа. Надо как следует похрапеть, а не забивать голову ненужными мыслями. Над ним есть командиры, вот пусть и занимаются пропавшими дронами.
* * *
Вечером на крыше было куда комфортнее, чем после полуночи. Дождь, яростно хлеставший пару часов, оставил лужицы на гудроне и вообще сырость навел. Ее ощущаешь даже лежа брюхом на удобном коврике. Донимает через одежду, вымораживает мозг почти останавливая его работу. В сонливость не тянет, просто состояние грандиозного отупения, вообще ни о чем думать не хочется.
Карат поднес к глазам окуляры прибора ночного видения, выкрутил на максимальную мощность инфракрасную подсветку, но не различил ничего, в поле зрения лишь завивающиеся туманные клубы, нагретая за день земля торопится испарить выпавшую влагу, потому даже воздух ею пропитан.
— Нихрена не видно.
— Я тоже ничего не вижу, — мрачно отозвался Пастух. — Все равно смотрим, у нас работа такая — смотреть.
— А что будет, если кого-то увидим? У тебя на винтовке нет ночного прицела.
— Не люблю я их туда-сюда менять. Не дело этим заниматься без нормальной пристрелки.
— А Косой меняет, я видел. На холодную регулирует.
— Ты видел какая у него винтовка?
— Покороче, полегче, полуавтоматическая, со съемным магазином.
— Вот то-то и оно. Косой работает по близким целям, а я по дальним. Задачи у нас разные. Там где он на волосинку не довертит, у него пуля на десять сантиметров уйдет, а у меня на метр. Разница заметная, потому приходится быть аккуратным. А это еще что такое?.. Что-то меня уже глаза обманывать начинают, не по мне такие мультфильмы. Карат, посмотри сам, может получится разглядеть. На полвторого, веди взглядом вдоль балки по другому берегу и дальше по ней.
Карат в технологиях ночного видения не разбирался совершенно, но даже неспециалисту с одного взгляда понятно, что новый прибор принципиально иного действия чем тот, в который он таращился до этого. Никакой поднадоевшей монотонной зелени, лишь все оттенки серого, картинка четкая, но маловатая, вдали только крупные объекты можно распознать.
Легко нашел искомую балку, прошелся по ней взглядом, в конце уперся в темно-серую стену лесополосы, которая тянулась от дальней кромки подсолнухового поля. Перед ней угадывается линия проселочной дороги, но может зрение обманывает, точно сказать невозможно, даже при дневном свете Карат не смог рассмотреть больше, а ведь тогда он использовал отличный бинокль.
А это еще что? Среди зарослей мелькнула яркая точка странно выглядевшая в царстве серого. Еще раз, и еще. А потом все, погасла.
— Что видишь? — спросил Пастух.
— Лесополоса там, и, вроде бы, похоже, что перед ней дорога.
— И все?
— Какая-то яркая точка мелькнула в зарослях несколько раз.
— Мелькнула, или это было движение?
— Похоже на движение.
— В какую сторону?
— Прочь от нас, причем быстро. Но это просто точки, никаких деталей не видно.
— Вот и я о том же. Мелькает, но не пойми что, изображение ровно на точку. Если перевожу в цветной режим, желтым помигивает то там, то здесь. Далековато для прибора, картинки нет.
— И что это значит?
— Среди деревьев горячие объекты. И, похоже, они двигаются.
— Твари теплокровные?
— Если ты о том, могут ли они светиться на тепловизоре, то да. Они горячее нас, метаболизм у них бешеный — ходячие паровозные топки. Но с таким же успехом это может оказаться пара глухарей, эти птички вырастают достаточно жирными, чтобы через все поле светиться. Температура у них даже повыше чем у нас.
— Хану говорить будем?
— И что мы ему скажем? Что нам какая-то теплая точка из посадки мигает? Да он в ответ как всегда по нашим матерям пройдется и на другой бок завалится досматривать прерванный сон про грудастых девочек и море. Больше нам говори…
Пастух осекся на полуслове, завертел головой и, похоже, начал к чему-то принюхиваться. Приподнялся, упершись макушкой в тент, и напряженно произнес:
— Ты ничего не чувствуешь? Запашок есть?
— Да вроде нет. Запах как после дождя. И…
— Что и?
— Вроде как муравьями пахнет.
— Муравьями?!
— Ну когда над кучей муравьиной нагнешься, похожий запах. Кислотой брызгают, они так защищаются.
— Да твою же мать! — процитировал Пастух любимое выражение своего командира и поспешно начал тыкать в рацию: — Давай же! Давай! Отвечай! Хан! Отвечай, тетеря глухая!
— Пастух, мать твою, чего тебе тихо не сидится?! — сонно поинтересовались из рации.
— Кисляк пошел! Кисляк! Только что заметили!
— Мать твою! — выдохнул Хан и торопливо добавил: — Наблюдать и ждать!
Пастух в раздражении стукнул кулаком по крыше:
— Да чего тут ждать, сваливать надо.
Рация будто подслушивала, тут же прозвучал новый приказ:
— Сваливаем! Повторяю — сваливаем! Резко сваливаем!
— Вот так бы и сразу. Карат, бегом собираем оптику. Шевелись, но линзы не поцарапай, пакуем бережно.
— А тент и бортик?
— В задницу их, такое добро еще наделаем. Уходить надо. Быстро уходить. Опоздавших ждать не станут — не тот случай.
