— Карат?
— Ну что еще?
— А мне обязательно сидеть в этом безопасном стабе?
— Неужели у тебя другие планы? Ну так поделись.
— Ведь можно как ты ходить куда вздумается.
— Ага, только вот хожу я не куда мне вздумается, а куда должен идти. Другие решают, а не я. Такая вот у нас странная свобода.
— Но я ни хочу там оставаться.
— Ты еще не видела Полис, а уже такое говоришь.
— Да, не видела. Но я точно знаю, что он мне не понравится.
— Это выверты женской логики. Ты умная девочка, сама должна понимать, что ерунду говоришь.
— Никакая это не ерунда.
— Вот давай придем, посмотришь на Полис, и тогда сама себе ответишь — что лучше: сидеть в тихом безопасном месте, или бродить среди тварей и людей которые мечтают тебя расчленить.
— Ну это ты специально напугать меня хочешь.
— О чем ты? Разве тварей не видела?
— Нет — я о людях, которые мечтают меня расчленить. Глупости говоришь, никому такое не надо.
— Диана, я и правда не стану тебя лишний раз на ночь глядя пугать, но поверь — ты еще почти ничего не знаешь об Улье. Так что прежде чем говорить о глупостях, вспомни мои слова, и лучше промолчи. Как твой нос?
— Все прошло уже. Карат, но зачем кому-то меня расчленять?
— Так надо Диана, так надо… Тебе еще много предстоит узнать. И, самое главное — иммунный не должен страдать от голода. К тому же женщина — бесспорная королева кухонного хозяйства. Так что хватай эти банки и вперед, покажи себя у плиты во всей красе. А я наверх, осмотрюсь с кокпита, оттуда обзор неплохой. И воды подогрей, попробую соскоблить щетину, а то зарос как мамонт.
— Всю не брей, тебе ведь идет.
— Постараюсь. Если где лишнее отхвачу, сразу назад приклею. Глядишь, и влюбится какая-нибудь симпатичная мертвячка.
Глава 26
Плавни, казалось, не собирались заканчиваться. Будто за ночь неведомый зловещий разум, который здесь всем заправляет, решил нехорошо подшутить над заблудившейся парочкой окружив ее непроходимыми тростниковыми дебрями. Сколько они ни плыли на север, никакого намека на поворот к востоку не заметили. Разве что узкие протоки, но в них страшновато соваться.
Дальше ситуация еще больше усложнилась, водная ширь резко сузилась, теперь и южный берег затянуло озерной растительностью, подходов к суше и там не видать. Но пока что унывать рано, ведь размеры акватории позволяют не беспокоиться по поводу нападений из засад.
А затем впереди показался мост.
Карат тут же свернул к тростниковой стене, скрываясь за ней от взоров вероятных противников, и произнес:
— Похоже, пришло время высаживаться.
— Ты видишь берег?
— Нет, всего лишь мост. Но там должен быть выход на сушу.
— Я ничего не вижу.
— Да вон же он — впереди.
— Все равно не вижу. Ты говорил, что зрение будет улучшаться, а оно только хуже становится. Мне надо к врачу.
— Знахари тебя в стабе посмотрят, сделают глаза лучше чем были.
— Лучше чем были не надо. Надо чтобы просто видели. Хоть немножко, но видели. Они и так хорошие. Фиолетовые, ты сам говорил, что это красиво.
— Ну это ты сама знахарям объясняй, мне почем знать кому что красивее.
— Разонравились, что ли, фиолетовые?
— В принципе ничего, но я их видел всего пару секунд. У тебя такие очки, что ты в них похожа на голодную стрекозу.
— Ну так сейчас сниму.
— Да уймись уже, не хватало еще глаза повредить. Диана, в другой раз покажешь, и в другом месте, причем всем желающим. Это после того, как знахари над тобой поколдуют. Соберись, дальше нас ждут опасные места, и вода там не защитит. Вот, держи. Если что, эту штучку надо вот так придавить, потом сюда нажать и вот отсюда вылетит пу…
— Я знаю, что надо делать.
— Господи, куда катится этот мир…
— Это ты к чему сейчас сказал?
— К тому, что почти слепой ребенок умеет стрелять из пистолета.
— Раньше зрение лучше было. И вообще, то, что труднее, всегда интереснее.
— Не все с тобой согласятся.
— Но для меня именно так.
— Положи в карман куртки. Мало ли…
— Пистолет — слабое оружие.
— Могу дать винтовку. При одной мысли о том, что мне опять придется тащить ее на своем мозолистом горбу, становится грустно.
— Моя спина точно поломается.
— Я тоже так думаю. Тогда тебе придется понести рюкзак. Он нетяжелый.
— Но и не легкий.
— Диана, не надо бурчать. Чем свободнее у меня руки, тем дольше мы проживем.
— Я не бурчала. Я просто факт констатировала.
— Все, могильная тишина, выдвигаемся к мосту.
* * *
Дорогу Карат узнал сразу, как только выбрались наверх преодолев ради этого немаленькую насыпь основания моста. Он вспомнил место, оно бросилось в глаза, когда подъезжали к заправке, где делали первую большую остановку. То есть по воде удалось преодолеть большую часть самого опасного участка пути. На такую удачу он не рассчитывал, по его предположениям, они должны находиться километров на тридцать-сорок западнее.
Повезло так повезло.
Отсюда до Полиса ерунда остается. Можно легко добраться на своих двоих, не надо даже озадачиваться поисками велосипедов. К тому же по этой дороге чуть ли не каждый день разъезжают усиленные патрули, они частенько добираются до той самой заправки. Так что можно вообще ничего не делать, просто подождать очередного и вернуться в стаб с комфортом и под охраной.
Но это сомнительный вариант. Как Карат уже понял, в Полисе не все так идеально, как пытаются показать городские заправилы. Нескончаемыми детскими праздникам не скроешь веские подозрения в сливе информации тем же «колхозникам». В том, что разные подразделения работают в своих интересах напрочь игнорируя всех прочих, он лично убедился на первом же боевом выезде.
И в том, что могли пойти достаточно правдивые слухи о цели экспедиции, тоже не сомневался. Невозможно поверить, что те, кто решили отказаться от контракта, смолчали о неслыханном предложении Рэма.
Если они, конечно, сумели вернуться.
То есть по стабу могла распространиться информация, что группа бойцов отправилась охотиться на скреббера. И если кто-то встретит единственного выжившего, может случиться всякое. В том числе и то, что, искушение окажется непреодолимым. То есть Карата попросту грохнут ради экспроприации ценнейших трофеев.
Даже командиры среднего, а то и высшего звена, могут не сдержаться. Нет ничего дороже белого жемчуга, из-за него даже самый стойкий рискует свернуть на узкую дорожку.
