— Нет тут ничего такого.
— Посмотри еще раз, внимательнее. Может секретарша мэра, зам мэра. Ищи.
— Есть «секретутка мэр», такое сойдет?
— Гм… вот оно, значит, как… Ну ладно, звони, проверить не помешает.
— Может лучше сам позвонишь?
— Ну что ты, как можно, я ведь за рулем, это будет нарушением правил дорожного движения. Звони, ничего не бойся.
— А что сказать?
— Скажи, что Карат из группы Рэма подъезжает к Полису с запада на машине Бирона. Скажи, что Карату пытались помешать Бирон и его одноклеточные гориллы. Из-за этого он очень на них зол и никому не доверяет. Еще обязательно скажи, что Карат только что пожевал жевательную резинку.
— Что?!
— Так и скажи. А потом скажи, что он не стал ее выплевывать, а вытащил изо рта и вмял в резину несколько белых жемчужин. Получившийся комок прилепил к гранате, после чего выдернул из запала чеку и сейчас удерживает рычаг. Если разожмет ладонь, граната взорвется, и только Улей знает, что после этого случится с жемчугом. Тем самым драгоценным белым жемчугом из-за которого Карата чуть не грохнули раз сто, что стало причиной острого невроза и паранойи.
— Запомнила?
— Ага. Это все?
— Почти. Скажи напоследок, что у Карата приказ Рэма доставить этот жемчуг лично Карбиду. И Карат приказ выполнит, ему плевать, что Рэма больше нет — приказ не отменить.
— Но ты же не держишь ни жемчуг, ни гранату.
— Ну я же за рулем, — подмигнул Карат. — Ты будешь держать. Я научу, там ничего сложного. Теперь, если выберемся, то вместе. Если помрем, тоже вместе. Не на кого мне тебя сейчас оставить, да и влипли уже, дружно влипли. Такое Бирон не забудет, здорово ты его обломала.
— А когда отдадим жемчуг, уедем тоже вместе?
— Куда это ты собралась ехать?
— Да куда угодно, лишь бы не в этот твой Полис. До этого мне было лучше. Спокойнее, я не так боялась. Почему ты смеешься?
— Местным не говори, что на кластерах тебе спокойнее. Тем более на западных кластерах.
— Почему?
— В дурку упекут.
— Здесь есть дурдом?
— Для твоего случая построят.
* * *
На въезде Карата встречали как персону повышенной важности. В честь него собралось человек тридцать вооруженных до зубов бойцов под предводительством самого Финна. В машину не целились, но ощущалась повышенная напряженность, что неудивительно в сложившейся ситуации.
Финн, неспешно приблизившись, склонился к открытому окну, выразительно уставился на гранату зажатую в несерьезной ладошке нервничающей пассажирки, спокойно произнес:
— Привет Карат, как дела?
— Да вроде живой. А у тебя?
— Тоже не разлагаюсь. Тут Бирон о тебе спрашивал.
— Телепатически или голосом за десяток километров докричался?
— Зачем? Связь у нас самая разная налажена.
— Я его без рации и телефона оставил посреди чистого поля.
— Может купил замену в этом поле.
— Магазинов я там не видел.
— Ну так Бирон у нас мастер покупать и продавать всякое. Неграм крем от загара всучит, чукчам снег прошлогодний, а у зайцев в том поле рацию купил. Карат, ты должен оставить оружие здесь. Гранат это тоже касается. Тебе в центр ехать, ты знаешь правила.
— И ты знаешь, что я даже не подумаю их выполнять.
— Да, знаю. Но попробовать обязан.
— Ты попробовал меня заставить, но ничего не получилось. Не расстраивайся, в другой раз получится.
— Хорошо, езжай за мной.
— Я и сам дорогу найду.
— За мной, — с нажимом повторил Финн.
— Как скажешь.
Едва вояка отошел от машины, Диана сообщила:
— Твою гранату трудно держать. Руки потеют и становятся скользкими.
— Недолго осталось, скоро заберу.
— Нет, я удержу. Сколько надо держать буду. И я с тобой пойду. Ты же сам сказал, что мы теперь вместе. Ты случайно не знаешь, как мне свой дар включать? Тоже пробовать ушами шевелить?
— Если переживем этот день, поговоришь со знахарями насчет проблем с глазами и дара. Мне помогло, тебе тоже поможет.
— Этот день еще надо пережить.
— Вот и я о том же.
— Вокруг одни мужчины, будет хорошо, если я опять смогу заставить их остановиться.
— Не прошло и часа, как у тебя начиналась истерика при одной мысли о таком фокусе.
— Мне и сейчас не хочется о таком думать, но это может пригодиться.
— Попробуем обойтись без дара нимфы, тех, кто его использует, нигде не любят.
— Я и без него любви не видела.
— Не будем усугублять.
— Думаешь, этот Карбид хороший?
— Не знаю.
— А я думаю, что он сильно разозлится, если узнает, что ты потратил одну жемчужину на меня.
— Посмотрим.
— Ты так спокойно это говоришь?
— А толку от того, что буду жечь нервы себе и тебе? Если на нем и правда здесь все держится, он далеко не псих. А нормальный человек не станет отрывать башку тому, кто притащил его добро несмотря ни на что. То, что притащил не все, уже не так важно, все можно решить по-хорошему. А нормальные всегда стараются решать по-хорошему.
— Мне начинает казаться, что здесь все психи. И ты в том числе.
— В чем-то ты определенно права, адекватным здесь оставаться непросто. Вот мы и приехали.
— Быстро.
— Полис чуть больше деревни, здесь всегда быстро. Смотри как красиво вокруг: подстриженная зелень, беседочки, детские площадки. Я же говорил, что тебе здесь понравилось, а ты не верила.
— А мне и не понравилось. Ужасное место.
— Да тут придраться не к чему, не наговаривай.
— Ужасное. Очень ужасное. Здесь все не так, ты разве сам не видишь?
— Ну, если честно, я тоже не в восторге от здешнего вечного праздника.
— Вот и я так же. Все какое-то ненастоящее.
В этот дом Карат уже однажды заходил, чтобы подать прошение ради спасения Шуста. Тогда его не пустили дальше приемной, где расфуфыренная девица таращилась на него с видом микробиолога только что открывшего особо уродливую бациллу по причине омерзительной жизнедеятельности которой дерьмо воняет именно дерьмом, а не благоухает розами. И обращалась с посетителем соответственно.
Ей дай чуть больше власти, она бы ноги об Карата вытерла.
Вряд ли ему сейчас придется повторить общение с этой неприятной особой — случай выходит за рамки компетенции подобных дур. Вон сколько бойцов нагнали, в две шеренги вдоль фасада выстроились, как на парад собрались. Финн, пройдя мимо них и что-то негромко сказав, подошел к машине, склонился, произнес:
