– Если мне не изменяет память, его звали Беортрик.
– Да. Так вот, его нанял в соглядатаи греческий посол при дворе аварского кагана.
– Я уверен, что эта преданность имеет свою цену.
Внимание Арна вернулось к кипе документов на столе. Он притянул к себе тот, что лежал поближе. Еще один намек на то, что наша короткая аудиенция закончена.
– Беортрик получил указание выяснить, зачем его преосвященству был так нужен этот сосуд, и сведения об этом передать некоему византийскому лазутчику здесь, в Риме, – добавил я.
От этих слов архиепископа будто подкинуло на месте.
Его рука замерла в воздухе. Документ он бережно возвратил на стопку, а сам медленно сел, сведя перед собой на столешнице пальцы домиком.
– И что же сей византиец думает делать с данными сведениями?
Его серо-голубые глаза были как гвозди нацелены в меня из-под бровей. С застывшим как маска лицом Арн ждал моего ответа.
– Этого Беортрику сказано не было, – сказал я. – Лазутчику отводится самому решить, какие предпринять действия.
В прищуренных умных глазах архиепископа мелькнул огонек тревожного нетерпения.
– Расскажи мне без утайки, как проходила твоя миссия в Аварию, – снизошел он, наконец, до меня.
Я взялся излагать события. Арн слушал, приопустив свои тяжелые веки, которые казались высеченными из мрамора, а после того, как я закончил, еще несколько минут сидел молча. Наконец, он заговорил:
– Кампул с Пасхалием утверждают, что нападение на Льва – не их рук дело. И должен признать, что ни тому, ни другому воплотить такое нападение действительно не по плечу. А потому можно предположить, что у них были сообщники. Так что возможность повторной попытки сохраняется. – Мой собеседник почесал щетину на подбородке. – Хорошо хоть, что Папа Лев теперь надежно защищен!
Мне вспомнилось недавнее замечание Беортрика о пустяковости охраны при входе во дворец, но говорить я ничего не стал.
Архиепископ меж тем продолжал:
– Вместе с тем было бы предусмотрительно установить личность этого загадочного византийского лазутчика здесь в Риме. – Его рот скривила улыбка. – Беортрику, видимо, не намекнули, кто это может быть?
Я качнул головой:
– Ему лишь сказали собирать сведения и ждать, что на него выйдут.
Голос Арна стал жестче:
– В таком случае, Зигвульф, ты остаешься при Беортрике и доложишься мне сразу же, как только лазутчик даст о себе знать.
Возможно, теперь мне представлялся уместный момент указать, что поставленное передо мной задание я уже выполнил. Но архиепископ вел себя так, будто по-прежнему располагал всеми полномочиями от короля и имел все основания распоряжаться мной.
– Разумеется, ваше преосвященство, – сказал я.
– А заодно с этим мне нужно, чтобы ты навел все возможные справки о человеке по имени Мауро из Непи
[16], – добавил архиепископ.
– Рим – город для меня чужой… – возразил было я, но Арн меня осек:
– Поговори со своим другом, который оказался столь полезен в твой прошлый визит.
– С бывшим папским номенклатором Павлом? Но что именно мне у него узнать про этого Мауро из Непи?
– А вот что, – проскрипел Арн. – Кампул с Пасхалием в один голос заявляли, что Мауро был как-то связан с подготовкой нападения на Папу. И вот теперь этот Мауро исчез. Узнай, где он, чтобы я мог подвергнуть его дознанию.
– Я расспрошу Павла, что он об этом знает, – пообещал я архиепископу.
– Сделай это непременно. Нельзя допустить, чтобы Папа Лев пал от руки какого-нибудь безызвестного убийцы. И не возвращайся сюда, пока не выведаешь чего-нибудь для меня полезного, чтобы я мог предпринять соответствующие действия.
На пути к двери мне вдруг подумалось: а с чего это архиепископ столь быстро и решительно пришел к выводу, что жизнь Папы Льва по-прежнему в опасности? К тому же его преосвященство так и не раскрыл, зачем ему все-таки нужен сосуд с воином. Вероятно, эти две вещи были как-то связаны меж собою.
* * *
От Виминальского холма
[17] до виллы Павла было с час пешей ходьбы, и по дороге я рассказал Беортрику, чего от нас ждет Арн. На подходе к вилле бывшего номенклатора мы увидели его у порога, занятого беседой с коренастым, средних лет человеком в пыльной тунике – возможно, садовником. Пришлось некоторое время послоняться поблизости, а когда этот человек ушел, мы подошли и были встречены с искренним теплом.
– Зигвульф, у тебя прямо-таки дар выбирать для своих визитов в Рим наилучшее время года. Когда ты прибыл? – спросил хозяин виллы.
– Да вот, прямо нынче утром, – ответил я. – Хотел бы представить тебе Беортрика – мы с ним недавно возвратились из Аварии, куда ездили по заданию архиепископа Арна.
Павел повернулся к крупному саксонцу, одной стороной лица при этом заговорщически подмигнув ему. Беортрик на секунду смутился, но затем понял, что у собеседника просто нервный тик.
– Архиепископ ваш, надо сказать, большой мастер задавать задачи, – сказал Павел саксонскому наемнику. – Нынешней зимой он весь Рим вверх дном перевернул, доискиваясь, кто там пытался разделаться с Папой Львом.
– И он уже близок к завершению следствия, – сказал я. – Но при этом возникло нечто, требующее неотложного принятия мер. А ты можешь в этом посодействовать.
Бывший папский сановник оживленно потер руки. Уже не в первый раз для себя я отметил, что мой друг истинный римлянин: любит интриги.
– Так поведай же мне, в чем суть, – обратился он ко мне. – Давайте-ка присядем там, где можно насладиться послеполуденным солнцем.
Он отвел нас от крыльца в сад, где стояли две каменные скамьи, размещенные с определенным умыслом – так, чтобы с них были видны сбереженные хозяином скульптуры.
– Ну, так чем могу помочь? – осведомился Павел.
– Кампул с Пасхалием сознались Арну, что причастны к нападению на Папу Льва, – начал я.
Бывший номенклатор уничижительно махнул рукой:
– Тоже мне новость! Об этом судачит весь Рим. Но сумел ли архиепископ вывести нить заговора к негодяю Альбину?
– Если и да, то мне он об этом не обмолвился.
Павел ухмыльнулся:
– А тот замечательный сосуд, что мы изъяли из дома Альбина, – ты разве не предъявил его Арну?
– После того как я доставил сосуд в Падерборн, он в скором времени оказался похищен.
И я поведал о том, при каких обстоятельствах исчез сосуд и как после этого складывались события в Аварии.
