Мистер Литтлмун предположил, что, возможно, девочка мыслила, как «индианка-левша». Он сам был левшой, а поскольку я тоже была левшой, он адресовал свои комментарии мне. То, что он сказал дальше, засело у меня в памяти как яркое воспоминание, так что я приведу этот разговор почти дословно. Затем мы можем обсудить его.
Ответ: «Возможно, она мыслит, как индианка-левша».
Вопрос: «Как это?»
Ответ: «Например, я делаю много вещей в обратной последовательности, скажем, застегиваю рубашку снизу вверх и читаю книгу с конца до начала».
Вопрос: «А в классе?»
Ответ: «Ну, в начальной школе по-настоящему помогало то, что они никогда не мыли окна… [Пауза] и было много дерева на стенах… [Пауза] а затем, конечно, были и те буквы над доской».
Если я поняла его правильно, он должен был ответить на мой следующий вопрос отрицательно.
Вопрос: «Ну, а в средней школе это работало?»
Ответ: «Нет, мне пришлось использовать свои картины».
Вопрос: «Какие картины?»
Ответ: «Ну вы знаете. Вы можете посмотреть вдаль и увидеть курицу и каких-нибудь коров, и это на самом деле не важно, а затем на расстоянии вы видите бегущую по оврагу лошадь. Это была картина для запоминания… [Пауза] У меня много таких картин».
Вопрос: «А как вы справлялись с тестами в школе?»
Ответ: «Я жульничал».
Вопрос: «И что вы делали?»
Ответ: «Ну, у всех учителей на столах стоят растения, поэтому, когда никто не видел, я поворачивал такое растение на четверть оборота, до того как садился выполнять тест».
Вопрос: «На самом деле, это нормально. Это не жульничество».
Ответ: «Но никто не делал этого».
Вопрос: «Я знаю, но это только потому, что они не понимали, что это может помочь им».
Начиная с этого момента вспомнить разговор стало сложнее. Мне пришлось связаться с мистером Литтлмуном лично, чтобы удостовериться в правильности своего понимания каждой его стратегии. И хотя он не мог понять, зачем мне это нужно, он был очень терпелив со мной, и я обнаружила, что достаточно хорошо его поняла.
Теперь давайте рассмотрим эти необычные стратегии, чтобы узнать, как он их использовал. Каждая из них опиралась на его сильное образное мышление и уверенность в том, что две вещи должны быть в точности похожи, иначе их нельзя считать одинаковыми. Он полагался на свою высокоразвитую репродуктивную память и избегал соблазна вырваться из настоящего момента или довольствоваться сходством, а не точным совпадением. Он нашел способы противостоять мыслям о будущем, которые отвлекают большинство студентов, и вообще не пробовал использовать то, что мы считаем воображением. Он применял только те точные образы, которые на самом деле ощущал или которые собрал из рассказов учителя.
Давайте начнем с действий в обратном порядке. Вы могли бы сказать, что чтение с конца разрушает интригу. Вы уже больше не предвкушаете то, что случится далее. Но это предвкушение в процессе чтения уводит вас из настоящего момента в непрерывные размышления о будущем. Он же нашел способ, чтобы остановить это чувство предвкушения, узнав исход заранее. А пуговицы на рубашке? Попробуйте при случае сами. Когда мы начинаем застегивать ее сверху, то чувствуем легкое напряжение. Мы всегда гадаем, удастся ли нам застегнуть рубашку на ту пуговицу или нет. Но если начать застегивать рубашку снизу, все опасения исчезнут. Несомненно, все пуговицы будут застегнуты ровно.
Почему он так радовался грязным окнам в классе? Это означало, что вся комната была заполнена спиралевидными узорами, которые можно было увидеть в текстуре дерева, буквах над классной доской и полосками пыли на окнах. Эти узоры формировали идеальный шаблон, на котором можно было располагать образы, возникающие из рассказов учителя. Литтлмун был настолько одаренным визуализатором, что он смог запомнить все уроки в виде образов, а в случае необходимости воспроизвести их.
Итак, почему это перестало работать в средней школе? Подумайте о том, насколько визуальными являются уроки в начальной школе. Это то, что мы позже называем «конкретным» или легко видимым. Но в средней и старшей школе уроки становятся более абстрактными. Как выглядит «х» в алгебре и какое изображение похоже на представление о революции, или экономических условиях, или химическую формулу? Для сохранения этих идей он обратился к своим запомненным «картинам», к изящным естественным метафорам, которые он обнаружил и собирал в течение долгого времени, внимательно относясь к тому, как ведет себя природа. Эти «картины» служили в качестве детекторов истины. Если какая-то идея идеально вписывалась в одну из картин, то это должно быть правдой, потому что природа была такой же. Если это было не так, то он мог задать вопросы о тех областях, которые в его «картины» не вписывались.
Я знаю одну женщину, которая смогла использовать этот же подход в обратном направлении. Она обычно создавала картины природы, чтобы представить какую-либо идею. Она тоже была одаренным визуализатором и учила слепых и слабовидящих детей. В конце каждого года ей требовалось написать отчет о каждом ребенке, описав все его таланты, препятствия и возможности, а также специальную поддержку, которая понадобится ребенку от учителя в следующем году. Ее доклады были блестящими – чистыми, поэтическими и вдохновляющими. Читатель получал живое представление о ребенке и о том, что нужно делать осенью. Однако мало кто понимал, как много работы требовалось на создание этих отчетов. На них могло уходить по несколько часов. Она вспоминала все, что знала о ребенке, все свои впечатления и догадки о его скрытом потенциале, и все качества, которые она хотела пробудить у учителя в следующем году. Потом она начинала свой внутренний поиск, спрашивая себя, что ей это все напоминало. Наконец, говорила она, появлялась картина, и она была готова писать. Когда я спросила, какие картины у нее появлялись, ее ответ был очень похож на ответ господина Литтлмуна: «Ну знаете, – сказала она, – например, человек, который пришел в пустыню, чтобы порисовать, и сел напротив теплого валуна. Но у него не было никакой воды для акварели, и песок попадал в его масляные краски. Такие вот картины». Данный конкретный отчет был посвящен пятилетней девочке, и в нем не упоминается ни человек, ни пустыня, ни желание порисовать. Но как только у нее появилась эта картина, она осознала, что именно следует написать. Каждая деталь картины соответствовала деталям, которые она собиралась включить в отчет, и благодаря этому она знала, как объединить их и воплотить в жизнь для читателя.
Можно ли обрести этот дар? Наиболее важным правилом является приверженность абсолютному сходству. Вы можете почувствовать нечто вроде этого, когда находите идеальный подарок. Тогда вы говорите, что он подойдет именно для вашего друга; это просто он и есть. Произошло интуитивное сопоставление, которое связало подарок с человеком, почти признавая человека в этом предмете. К этому же искусству подбора обращается агент по недвижимости, который чувствует идеальный дом для клиента, поэт, который ищет идеальную метафору для описания чувства, и сваха, которая идеально подбирает пары.
