Первые два качества я обнаружила рано. В 1960-х и 1970-х годах я работала преподавателем у детей с трудностями в обучении и эмоциональными проблемами. Некоторые из них настолько плохо справлялись с любыми затруднениями, что, столкнувшись с малейшей неопределенностью, тут же сдавались. Но новые знания всегда изначально являются неопределенными, пока вы не поймете то, что вам объясняют. Каким-то образом мне нужно было развить их устойчивость к неопределенности, иначе бы они никогда не смогли бы получать новые знания. Поэтому мы расширяли границы этой устойчивости. Я обычно задавала какой-то сложный вопрос и просила их обдумать его до следующего дня, когда мы должны будем найти ответ. Мы рассматривали вопросы, которые имели больше одного «правильного» ответа, в зависимости от точки зрения. У нас была специальная доска, где они размещали вопросы, которые не имели простых ответов. Почему бывают войны? Любят ли рыбы играть? Почему цветы имеют так много форм и окрасок? Постепенно их терпимость к неопределенности увеличивалась.
У этих учеников часто было и второе серьезное препятствие к обучению. Они не могли терпеть повторений, называя их скучными. Это означало, что они не будут выполнять упражнения и в итоге не справятся с предметами, которые основаны на знании предыдущего материала, как, например, математика и иностранные языки. Я решила подойти к этой проблеме в лоб. Мы по-настоящему тренировались выдерживать скуку. Для этого я старалась продлить время, в течение которого они могли вытерпеть выполнение простых математических задач, не погружаясь в мечтания и не уходя со своего рабочего места. Они продвинулись с интервала в две-три минуты до целых пятнадцати минут. В течение многих лет я замечала именно эти две способности: переносить неопределенность и терпеть скуку.
Затем, в начале 1980-х, я начала преподавать в колледже и быстро заметила необычную черту среди студентов, занимавшихся гуманитарными науками. Во всем, что они делали, был элемент неожиданности, и я поняла, что они имели чрезвычайную устойчивость к новизне. У меня промелькнула мысль, что это может быть «тройственная» идея. Были ли скука, неопределенность и новизна сродни любому из «тройственных» паттернов, которые я знала? Казалось, что это не так, поэтому я просто сохранила их как странный список, который я создавала.
Я заметила следующий тип устойчивости к различным факторам в конце 1980-х и начале 90-х. В эти годы были очень популярны такие термины, как «конечный итог», и идеи о том, что все, даже теория хаоса, сводится к очень простой модели. Но лично мне все казалось не таким уж простым, и я продолжала считать, что, на самом деле, при внимательном рассмотрении все оказывалось невероятно сложным.
Эта точка зрения была удивительно непопулярной до тех пор, пока математики не разработали теорию сложности. При помощи «нечеткой логики» математикам удалось обнаружить в данных логические закономерности, которые не были очевидными, и создать поколение «умных» машин, которые могли адаптироваться к потребностям каждого владельца. Оборудование с голосовым управлением стало распознавать акцент говорящего, стиральные машины начали запоминать любимые владельцами виды загрузки, а инвесторы получили новый инструмент для выявления тенденций на рынке. Примерно в то же время Барбара МакКлинток открыла огромную сложность генетического материала. Медицинские исследователи, изучающие рак и СПИД, начали пробираться сквозь лабиринт из изменяющихся вирусов и биохимических каскадов, стоящих за многими условиями, объяснить которые в процессе поиска простого объяснения было невозможно. Эта новая устойчивость к сложности способствовала также процветанию сферы глубинной экологии. И наконец, у ученых появилась возможность оценить по достоинству невероятные взаимозависимости и переменные чрезвычайно сложных природных систем.
Конечно же, мой список из четырех видов устойчивости должен был соответствовать идее «четырех». Я долгое время пыталась сопоставить неопределенность, скуку, новизну и сложность с темпераментом или свойствами четырех направлений. Но все безрезультатно. Это был по-прежнему странный список. Я отложила его в сторону и почти забыла о нем.
В середине 1990-х психология стала активно рассматривать теории привязанности, нарциссизма и пограничных типов личности. Считалось, что проблема была как-то связана со «слабыми границами». Эти люди либо имели слабые границы и находились под чрезмерным влиянием энергетических полей вокруг них, либо видели вещи только как продолжение самих себя, что означало, что они не были достаточно открыты, чтобы ощутить мир. Это было странно, и я все думала, как это связано со способностью ощущать энергетические поля в окружающей среде и физические, эмоциональные и когнитивные состояния других людей. Как у массажиста получается найти точку, в которой наблюдается энергетический дисбаланс? Как у друга получается прокомментировать настроение другого человека, прежде чем тот что-то скажет? Как у преподавателя получается, выслушав вопрос ученика, подстроить ответ под образ его мышления? Страдаем ли мы все от пограничного расстройства личности?
Однажды я активно обдумывала свой вопрос о границах, когда пришел студент, изучающий соматическую психологию. «Расскажите что-нибудь о границах», – попросила я его, чтобы начать беседу. «Ну, – ответил он, – конечно, это кожа». И тут я поняла. Кожа – это полупроницаемая мембрана. Вопрос на самом деле был не о границах. Он был о проницаемости! Тогда диагностический вопрос будет заключаться в том, может ли человек регулировать свою проницаемость или нет. Если человек открыт, то он становится чрезмерно чувствительным к окружающим его энергетическим полям. Если он закрыт, то не обращает внимания на других. Но если он способен увеличивать и уменьшать свою проницаемость так, чтобы соответствовать ситуации, то может преуспеть в работе и в жизни.
Я вспомнила свой старый список из четырех видов толерантности и осторожно добавила в него этот пятый пункт. Может ли это на самом деле оказаться идеей, соответствующей числу пять? Есть ли у элементов списка особые отношения друг с другом, имеет ли каждый из них свое собственное местоположение в круге, поддерживает или усиливает каждый элемент последующий? Если один из элементов заблокирован или отсутствует, прерывается ли поток энергии? Кажется, что это именно так! Вот как они, судя по всему, располагаются в этом круге.
Мы можем следовать за ними по кругу следующим образом.
1. Устойчивость к скуке (или неподвижность) создает спокойствие, помогая справиться с увеличением сложности. С другой стороны, слишком большая устойчивость к скуке приводит к невероятной прокрастинации, когда завершить какое-либо дело становится невозможно.
2. Устойчивость к сложности позволяет сознанию расшириться и чувствовать себя как дома в более сложном мире, собирая, удерживая и легко организуя огромные объемы информации. Тем не менее, эти знания могут также привести к жесткости мышления, когда человек закрывает свое сознание для перемен, если он не остается открытым для новых идей и мыслей других людей.
