– Eureka!
[68] – вскричал Буссеншут, переходя на языки, подходившие ему по экспрессивности. – Dies faustus!
[69]
– Прошу прощения, сэр, не понял.
– Это означает, что у меня выдался великолепный день, – перевел для него Буссеншут.
В библиотеке Раст-Холла доктор Чоун размышлял о вопросах профессиональной этики. Он попал в весьма деликатную ситуацию. Его пригласил сюда в качестве заинтересованной стороны близкий родственник. В данном случае – сын пациента. И в этом не было ничего необычного. Однако оставалось неясным, достиг ли упомянутый молодой человек полного совершеннолетия, в то время как дочь пациента, находящаяся в несколько более зрелом возрасте, явно не одобряла его присутствия. В таком положении лучше не выставлять счет за свои услуги: ситуация сразу же потеряет всю свою щекотливость. Психиатры имели несчастье уподобляться в работе в некотором роде игровым автоматам, которые называют еще «однорукими бандитами». Некоторые пациенты пытались, хотя немногим это удавалось, изобразить непонимание, что для продолжения игры следует опускать в прорезь (невидимую, разумеется) шиллинг-другой в минуту; бывало, они даже начинали рассказывать о своих мнимых снах, где этот вопрос превращался в чисто символический. И если ты не мог кому-то помочь, то об оплате речь часто не шла. Люди многих профессий оказываются в таком же положении, но с психиатрами осечки случаются, вероятно, чаще, чем с другими. Вообразите себе водителя такси, которого клиент нанимает, чтобы проехать через лабиринт, и выразительно смотрит на счетчик каждый раз, когда машина упирается в тупик, и шоферу приходится сдавать назад. Выключить в подобном случае условный счетчик для психиатра всегда истинное удовольствие, пусть и дорогое. Он начинает заниматься психиатрией чистой науки ради… Вот и сейчас, приняв корректное решение и зная, что в итоге его рекомендации непременно окажутся полезными для пациента, доктор Чоун сидел в библиотеке напротив мистера Элиота и подвергал его чувства тщательному и исключительно академическому анализу.
– Да, дело весьма странное, – кивал доктор Чоун, – странное и тревожащее душу. Но мы, несомненно, найдем верное решение. – Он ободряюще посмотрел на мистера Элиота. – Для этого нам надо всего лишь внимательно оглядеться и выявить виновного.
– Мой дорогой Чоун, вы очень добры, уделяя время нашим необычным происшествиям. – Мистер Элиот глубоко погрузился в удобное кожаное кресло и в сгущавшихся сумерках мог и вовсе стать невидимым для собеседника, если бы доктор Чоун предусмотрительно не направил в его сторону свет настольной лампы. – Вы действительно считаете, что мы найдем верные ответы на все вопросы?
– Я считаю, – ответил Чоун, осторожно подбирая несколько иные выражения, – что мы сумеем все взять под контроль. – Мой опыт в подобного рода ситуациях, – он говорил так, словно учебники психиатрии пестрили примерами с отбившимися от рук Пауками, – подсказывает возможность каждый раз контролировать положение. Немного вдумчивого подхода, немного углубленного анализа, а потом принятие взвешенных и точно рассчитанных мер. Таким путем находится удовлетворительное объяснение для любой мистерии.
Мистер Элиот кивнул. Как показалось Чоуну, его глаза нервно бегали по затемненным углам комнаты.
– Чем старше я становлюсь, Чоун, тем больше укрепляюсь в распространенной точке зрения, что последствия наших действий непредсказуемы. Наши реальные поступки или порой даже не высказанные вслух мысли порождают силы, начинающие стучать в тысячи неведомых нам дверей. Наши фантазии вырываются на свободу и формируют судьбы совершенно посторонних людей. Так почему бы им тогда и не вернуться, чтобы ударить по нам самим тоже?
На лице Чоуна отразилось сочувственное понимание – а в некоторых аспектах актерской игры он мог дать сто очков вперед тому же Хольму.
– Очень верно подмечено, мистер Элиот. Верно подмечено и точно сформулировано. Тем не менее нам с вами следует отвлечься от всего и занять чисто объективную позицию. Мы должны отстраниться от обитателей этого дома, избавиться от заведомо предвзятого отношения ко всему, что нам слишком хорошо знакомо, и взглянуть на все глазами человека извне. Посмотреть на вещи так, будто видим их впервые. Давайте попытаемся, например, занять место одного из ваших гостей – человека совершенно беспристрастного. Он выходит на террасу и видит эту красную надпись. Что его особенно поразило бы при этом? Опасность затеи. Нанесший краску несомненно рисковал сломать себе шею. Но я не искушен в подобных нюансах и могу ошибаться. – Доктор Чоун бросил на мистера Элиота пристальный взгляд. – Зато, насколько мне известно, вы обладаете навыками альпиниста, не так ли?
– Да, и мне самому, и остальным в нашей семье нравятся походы в горы.
– В таком случае мне очень жаль, что мы не смогли устроить проверку для всех, находившихся в доме сразу после того, как это случилось.
– Проверить каждого? Господи! – Мистера Элиота явно поразило подобное предложение.
– И, как я предполагаю, при внимательном взгляде, – он подвинул лампу так, чтобы высветить черты лица мистера Элиота во всей их четкости, – мы бы заметили у кого-то отчетливые признаки шока. Если мы не имеем дело с профессиональным мойщиком стекол в высотных домах или скалолазом, приключение стало бы для злоумышленника чем-то совершенно новым, прежде неизведанным. Быть может, даже для альпиниста. А только что пережитая опасность неизбежно оставляет следы. Этого человека могли подвести нервы, стресс, даже отчетливая душевная травма.
– Травма? – встрепенулся мистер Элиот (быть может, тот мистер Элиот, который так любил легкие беседы на научные темы), и взгляд его просветлел. – Да, травма! Кажется, я начал понимать, к чему вы клоните.
Он вздрогнул, когда крупный уголек от прогоревших дров провалился сквозь каминную решетку.
– Но, к сожалению, – сказал Чоун, стараясь смягчить эффект своих слов, – теперь нам уже не удастся получить столь прямых и обличающих улик. Однако даже при этом мы сможем… э-э… взять ситуацию под полный контроль. Мы установим истину. – Он склонился и кочергой аккуратно поправил дрова в камине. – Помнится, вы сказали, что все началось с телефонного звонка?
Доктор Чоун прекрасно помнил, что лично ему Элиот ничего подобного не говорил, но опыт подсказывал, что при нынешнем состоянии пациента можно срезать пару углов, чтобы быстрее перейти к сути дела.
– И, по-моему, к телефону вас подозвал сын, первым снявший трубку?
– Да, так и было. – Но ответил мистер Элиот уже снова рассеянно.
Он вскинул голову, вслушиваясь. По коридору мимо двери библиотеки сквозняком носило гомон голосов. Чоун уже задумался, как продлить свою мысль дальше, когда мистер Элиот вдруг поправился:
– Нет. Это неверно. Простите, я отвлекся. Абсолютно четко помню, что на тот звонок ответил я сам. Тимми вообще ни о чем не знал, пока я не сообщил ему позже в тот же вечер о странном происшествии.
