Она умолкла и нашарила одну из табуреток. В ограниченном пространстве это оказалось несложно. Они уселись рядом друг с другом.
– Но я все же думаю, что мы сможем пообщаться. – В темноте она шептала ему прямо в ухо, причем голос ее снова стал решительным и серьезным.
– Прекрасная возможность для беседы в полном уединении, – согласился Эплби тоже вполне серьезно. – Это даже интимнее, чем пресловутый тет-а-тет.
– А вы быстро перенимаете чужие манеры, Джон. Вы уже частично перешли на литературные ярлыки, а сейчас говорите как Джеральд Уинтер.
– Кстати, о Джеральде Уинтере. Каким образом он сюда попал? Зачем он в Раст-Холле?
– Он – вклад Тимми в совместные попытки разобраться в таинственных событиях. Хотя только отчасти. Доктор Герберт Чоун тоже его идея. А вы – наша с Патришией. Мы делаем ставку на вас.
– Благодарю покорно. А есть еще доморощенные следователи? Кто-то из приглашенных, о ком вам известно? Или, быть может, ваш отец предпринял какие-то активные действия?
На мгновение они замолчали.
– Вероятно, многие поколения Элиотов использовали эту дыру в стене для забавных игр в искателей приключений, как мы с Тимми, – наконец сказала Белинда, не сразу ответив на вопрос. – Нет, он сейчас не предпринимает ровным счетом ничего. Когда ограбили миссис Бердвайр, папа по-настоящему рассердился, поднял большой шум, и к нам нагрянула целая толпа ужасных полицейских… – Белинда мгновенно спохватилась и уточнила: – Поймите правильно, я, разумеется, говорю только о местной полиции.
– Вы должны знать, Белинда, что в глубине души все полицейские одинаковы. Будет лучше, если я предупрежу вас об этом с самого начала.
– Да, у нас побывало множество полицейских, и шум стоял несусветный. Но потом папе стало неудобно причинять всем столько беспокойства. Какая-то вроде бы чепуха, причем таинственным образом связанная с его книгами. А когда начали твориться странные дела с рукописями и появились звуки, он вообще, по-моему, счел это чем-то вроде кары божьей. Как вы могли заметить, порой он бывает склонен воспринимать все в качестве темы для отвлеченной философской дискуссии. Но мне представляется, что в его настроении преобладают сейчас полнейшее смятение и всевозрастающий страх.
Теперь молчание продлилось дольше. Эплби вслушивался, пытаясь уловить признаки приближения отправившихся их искать; смысл именно этой игры оставался ему не до конца ясен, но он не задавал вопросов. Казалось, по всему дому установилась полная тишина. Зато у него появилось время поразмыслить, какое примечательное место избрала его молодая, но опытная спутница, сидевшая рядом в темноте, чтобы конфиденциально побеседовать с ним.
– Но если вдуматься, – сказала Белинда, и в ее голосе зазвучали едва ли осознанные практические нотки, – то это, быть может, не так уж и плохо.
– То, что ваш отец пребывает в смятении и страхе? – удивился Эплби, не готовый к столь современному мышлению молодой девушки.
– Нет, я не это имела в виду. Неплохо, что возникло так много тревог. Они могут придать ему решимости обрубить связи с множеством окружающих его корыстных людей и все бросить. То есть ему может прийти в голову, что лучше действительно убить Паука и забыть о нем навсегда. Я только сегодня днем высказала мнение, что папа стал бы куда счастливее, если бы променял Паука на заботу о своих свинках.
– Вы так твердо убеждены, что целую отрасль промышленности, созданную на основе Паука, следует ликвидировать?
– Разумеется! Мы все так считаем. Если Паук вскоре не встретит достойную смерть, то останется жить еще очень долго, а в итоге переживет, как сказал поэт, и дуру-публику, и спектакль.
Эплби постепенно привыкал к бомбардировке мелкими фрагментами поэзии восемнадцатого века. Но ему все еще представлялось странным, что безвредное существо, созданное для развлечения читателей мистером Элиотом, стало до такой степени раздражать членов его семьи.
– У меня складывается впечатление, Белинда Элиот, – сказал он, – что Паук уже в печенках сидит у вас, вашего брата и других домочадцев. Все эти дурные шутки, конечно, больше всего действуют на нервы вашему отцу, но, кажется, вы все уже сыты ими по горло.
– Если говорить обо мне, то это именно так. – Эплби живо вообразил, как Белинда в темноте упрямо тряхнула своей милой умной головкой. – Но если папа пожелает, чтобы все это продолжалось еще сто лет, ему и карты в руки. Я не смею возражать. Вот только усталость и пресыщенность накапливаются.
– Но особенно это тревожит вашего брата. Хотя, как вы верно отметили, он еще слишком молод.
Белинда замкнулась в задумчивом молчании. Эплби посмотрел на светящиеся стрелки своих часов.
– Без десяти двенадцать, – сказал он.
Тишина длилась и длилась. Эплби, ничего не знавший об истории Раст-Холла, размышлял, сколько раз приходилось людям соблюдать полную тишину в этом потаенном месте. Перед мысленным взором (причем особенно четко как раз в темноте) возникла репродукция, висевшая в его детской спальне. «Когда ты в последний раз видел своего отца?
[84]» Ему подумалось, что именно это столь выразительное и всем известное изображение следствия впервые заронило в его детскую душу стремление заниматься своей нынешней профессией. А дворяне Элиоты, по всей вероятности, не раз скрывались за этой раздвижной панелью, чтобы избежать участи ребенка с той картины. Или же семья осталась верной католицизму и прятала в сей душной темноте иезуитов из Реймса или Дуэ. На мгновение Эплби даже померещилось, будто он слышит шелест сутаны. Но потом легкий запах духов Белинды вернул его к реальности и заставил устыдиться, насколько праздным размышлениям он предается, подменяя ими настоящее дело. Гадая, как долго еще продлится вечеринка, он вернулся к теме, занимавшей его больше всего.
– Пока все, с чем мы столкнулись, это травля Элиотов, причем не в самых жестоких формах, – и не более того. Вероятно, нам ничего не остается, кроме как попытаться выявить вероятные мотивы для нее. Почему подобные вещи настолько занимают злоумышленника, что он готов уделять своим шуткам столько времени, затрачивать большие усилия и даже подвергаться опасности? Если удастся распознать мотив, станет легче очертить круг лиц, которые могут им руководствоваться. Но, быть может, ваше знание семейной ситуации и прочих подробностей позволит сэкономить время на рассуждения и сразу же указать на подозреваемого?
Снова донесся шелест платья, когда Белинда сменила в темноте позу.
– Мы вообще не совсем обычная семья, – задумчиво сказала она. – А папа к тому же еще и не совсем обычная личность. Думаю, вы понимаете, что его успех вызывает зависть и неприязнь, о которых он часто даже не догадывается.
– Я пока основываюсь лишь на общих впечатлениях. Но мне прекрасно известно, что зависть – инфекционное заболевание. Между прочим, вся эта история уже получила широкую огласку? Будь я репортером, то посчитал бы дурные шутки над столь популярным автором, как создатель Паука, прекрасной темой для публикации.
