Он осекся, заметив, что Эплби иронично улыбается.
– Меня удивляет только одно, Уинтер. Почему вы сами не создали до сих пор тридцати семи книг? У вас чрезвычайно плодотворная творческая фантазия. А если говорить об уме, то вам не кажется, что ваша последняя теория весьма и весьма нелестна для ума мистера Элиота? Он ведь человек большого дарования. – Эплби покачал головой. – Талантливый, наделенный богатым воображением, хотя и до некоторой степени безответственный человек. Впрочем, здесь они очень похожи с сыном, – рассмеялся он. – Вот только из них двоих Тимми, безусловно, более взрослый.
Оба готовы были повернуться, чтобы войти в дом. Но в этот момент пейзаж внезапно изменился. Подобно бледному лицу ныряльщика, показавшегося у поверхности воды, среди облаков на востоке смутно высветилась луна. Падавший по спирали снег мягко опускался на землю, но создавал плотную завесу, за которой окружающая местность просматривалась с большим трудом. В целом картина предстала несколько ненатуральной, похожей на изображение снега в театре, а освещение могло быть результатом игры сэра Арчи с пультом управления софитами. Эплби же занимала практическая сторона вопроса.
– Не слишком хорошая ночь для разведки, – заметил он.
– А вы собираетесь на разведку?
– Нет, но буду периодически обходить дом и округу, чтобы помешать, если кому-то захочется ударить другого человека по голове.
Они вернулись в гостиную, где собрались уже почти все участники праздника: активные, подвижные, непредсказуемые в своих перемещениях.
– Мой дорогой Эплби, – сказал Уинтер. – Кажется, за это время я успел крепко к вам привязаться. Вы уж постарайтесь не получить удар по голове сами, ладно?
В иллюстрированной театральной истории немного найдется более удручающих картин, чем частные спектакли, которые устраивались при дворах европейских монархов. Эксклюзивные представления для избранных. На таких рисунках обычно показана королевская семья, восседающая в креслах, расставленных в виде напоминающей пирамиду формации, а вокруг нее образовывается уважительная и обширная пустота никем не занятого в зрительном зале пространства. Августейшие персоны смотрят на сцену, словно перед ними располагается огромных размеров камин, и под их взглядами любая пьеса кажется обреченной на провал. Подобно тому как монолог Марка Антония не воспринимается, если организаторы поскупились нанять достаточно актеров для окружающей его на сцене толпы римлян, театральный спектакль терпит неудачу, если публика не покупает на него достаточного количества билетов. Вот и при проведении современных театральных постановок основной трудностью становится сбор для них необходимой аудитории. И сегодня зрительный зал наводит депрессию, если он вообще пуст или один лишь первый ряд занят группой зевающих стариков, которые плохо понимают, что происходит. А потому, если в спектакле заняты твои домочадцы, то лучший выход из положения – своевременно пригласить соседей со всей округи. Как обычно и поступал мистер Элиот. Вот почему Гиб Оверолл и мисс Кейви, Андре и девушки из Челси (как и профессиональный актер, не особенно желавший афишировать свое участие) выступали перед залом, заполненным половиной самых известных и знатных людей в графстве.
Но при этом их, конечно же, приходилось приглашать и к ужину. А эта необходимость заставляла до предела исчерпывать ресурсы Раст-Холла. Для Боулза наступали часы истинного кризиса. И хотя он ухитрялся все держать под контролем, его ужасали такие, например, чудовищные вещи, как заказ дополнительной посуды и столовых приборов, а иногда даже готовых блюд из ближайшего ресторана. По глубочайшему убеждению Боулза, только в исключительных случаях (как, например, свадебное торжество) допускалось одалживать ножи и вилки для настоящей сельской усадьбы. И, конечно же, подготовка к ужину становилась истинным кошмаром для Белинды.
Полковник Детлепс с супругой из Уортера, семейства Ситтов и Ситт-Плапсов, престарелая леди Бутомли из поместья Уинг-мэйнор, соседи из Финдон-Холла, две вдовые миссис Анклз и их племянница Анджела, леди Лэйди – все эти имена не играют ни малейшей роли в истории о мистере Элиоте, но показывают, какое нашествие каждый раз переживал Раст-Холл в такое время. Новым гостям, за редкими исключениями, нравились вечера в доме мистера Элиота. Сам хозяин обладал репутацией безупречного джентльмена, а за его порой странноватыми друзьями было вполне терпимо понаблюдать в течение каких-то четырех часов в год, и их шутки редко выходили за рамки общепринятых приличий, не становясь при этом непонятными для простодушной сельской аристократии. Люди провинциальные, никому не известные, гости втайне лелеяли надежду, что их фотографии в окружении экзотической компании на следующей неделе появятся в репортажах иллюстрированных еженедельников. Они не забывали демонстративно включить несколько книг Уэджа в список для своих домашних библиотек на будущий год и даже покупали одно-два дешевых издания в антрактах, чтобы скоротать скуку вторых действий «Летучего голландца» или «Синего поезда». И обычно почти все оставались довольны театральными приемами в Раст-Холле, кроме, разумеется, его хозяина.
Но ужины действительно становились самой трудной частью вечеров. Провинциалы любят вкусно поесть – привычка, выработанная здоровым питанием на свежем воздухе с самого детства. На фотографиях видно изобилие огромного стола, накрывавшегося к вечеру. Гости воспринимали его как должное, поражая своей способностью поглощать неимоверное количество еды, что нисколько потом не сказывалось на их аппетитах за завтраком на следующее утро. От ужинов в Раст-Холле неизменно ожидали чего-то необычного. Причем это касалось и вин. Известная всем покупательная способность автора Паука позволяла рассчитывать на более изысканные напитки, чем обычно потреблялись дома. И к застольной атмосфере тоже предъявлялись повышенные требования. Но сегодня вечером проблем с ней оказалось значительно меньше, чем в былые годы. Разговоры с большим искусством и совершенно не осознавая этого поддерживал и поощрял как-то по-особенному словоохотливый мистер Уинтер. Он словно взял на себя обязанности организатора бесед почти по всей необъятной длине стола мистера Элиота, причем исполнял их с небывалым успехом. По обе стороны от того места, где он сидел, царило необычайно веселое оживление, передававшееся дальше.
В результате (крайне прискорбном в свете произошедшего потом) светские манеры Уинтера, уже знакомые основным гостям праздника, произвели большое впечатление и на временных визитеров.
7
Оглядываясь затем на ужасающую кульминацию вечера, Патришия Эплби не могла не отметить неотвратимую постепенность ее приближения и наступления. Компания в театре прошла путь от обычных неудобств к нараставшему напряжению, вылившемуся в подлинный кризис. Все происходило по причудливому стечению обстоятельств, вот только никому не становилось легче при мысли, что происшедшее невозможно было предвидеть заранее, и оно явилось откровенной случайностью, а не результатом заранее продуманного плана. Хуже всего, разумеется, пришлось приглашенным гостям, которые ни о чем не подозревали. Их умы, склонные давать всему собственные оценки, оказались совершенно неподготовленными к примитивному страху. Более всего поражало трагикомическое несоответствие их ожиданий тому, что стало центральным и пугающим событием вечера.
