– Как, еще более изощренное? Боже спаси и сохрани!
– И она добавила: «На самом деле он мыслил очень рационально. Он бы пошел на крайние меры, только если бы сам был доведен до крайности».
Сибила Гатри, крошившая хлеб в тарелку, отхлебнула глоток кларета, недовольно скривилась и спросила:
– Будет ли она теперь размышлять над этим? Скорее всего, будет. Мистер Эплби, что происходит в головах у людей, которым доводится проходить через столь ужасные испытания?
Я постарался избежать обобщений.
– Да, мисс Гатри, она будет размышлять над обстоятельствами дела до тех пор, пока не поймет, что выяснила истину окончательно.
– Но истина установлена! Нам всем уже известна правда.
– Каждый из нас знает лишь часть правды. Но не уверен, что нам удалось собрать ее в единое целое.
Уэддерберн весьма демонстративно поставил на стол свой бокал, сложил перед собой салфетку и сказал:
– Мистер Эплби! Гилби успел заверить меня, что ваше мнение в делах подобной важности всегда многое значило. Тогда не сочтите за труд пояснить заявление, только что прозвучавшее из ваших уст.
– К примеру, сама мисс Мэтерс обладает частью информации, которая, насколько мне известно, даже не упоминалась при расследовании. Кто был с ней в учебном классе, а потом выскочил из него и скрылся в темноте за мгновение до того, как Гилби и Хардкасл начали подниматься по лестнице в башню?
– Черт, действительно интересный вопрос! Но она наверняка обо всем сообщила Стюарту. Хотя потом я взял руководство расследованием на себя. И пренебрег этой информацией. Иначе мы бы обо всем узнали.
– Это не просто интересный вопрос. В отрезанном от мира замке Эркани ночью появляется таинственный мужчина, но нам ничего о нем не сообщают. Если, конечно, речь не идет о бедняге Таммасе.
В ответ Гилби решительно покачал головой.
– Только не Таммас. Его впустили в дом значительно позже. И это не мог быть Гэмли.
– Что ж, допустим. Но тогда дело предстает в совершенно ином свете, а подобная деталь приобретает особое значение, если допустить, что в башне побывал еще один посетитель, пусть мисс Гатри убеждена в обратном. Кому-то ведь известно, кто открыл люк в полу балкона, проник в него, а потом запер на задвижку снизу. Записи Гилби подтверждают, что состояние снега по краям люка наглядно свидетельствовало: им пользовались совсем недавно. Люк открывали. Кто? И зачем?
На мгновение за столом воцарилось молчание, которое прервал Уэддерберн с неожиданно шутливой интонацией:
– Мистер Эплби, вы действительно устроили здесь некое избиение младенцев. И боюсь, в этой малопочетной роли выступаем я сам и ваш коллега инспектор Спейт. – Он сделал паузу. – Какой бы ясной ни представлялась нам картина в целом, несомненно, остались детали, которые мы упустили из вида. Что ж, они потребуют проведения дополнительных следственных действий.
– Безусловно, потребуют. А истина еще не установлена окончательно. Вы согласны со мной, мисс Гатри?
Она задумчиво посмотрела на меня, прежде чем ответить.
– Если вы обнаружите доказательства присутствия в башне еще одного человека, мне придется согласиться: правда нами еще не полностью установлена. Поезжайте в Эркани, мистер Эплби.
Уэддерберн поднялся из-за стола.
– Кстати, мы с мисс Гатри намеревались отправиться туда сегодня же. Похоже, у покойного не было личного поверенного в делах, и в сложившихся обстоятельствах я посчитал необходимым вместе с молодым мистером Стюартом провести осмотр в поисках любых документов и бумаг, которые он мог оставить после смерти. Желаете поехать с нами? Но только сначала нам, вероятно, следует вернуться в дом священника, где временно остановилась мисс Мэтерс, и попросить ее объяснить, кем был ее ночной гость.
– Я, конечно, поеду с вами, хотя вы должны понимать, что в этом деле у меня нет никаких официальных полномочий. Любая наша находка должна быть передана в руки Спейту. Что касается мисс Мэтерс, то, с моей точки зрения, благоразумнее повременить с беседой. Есть еще один вопрос, который позже мне необходимо ей задать.
Уэддерберн, помогавший мисс Гатри надеть пальто, резко повернулся.
– И что же это за вопрос?
– Занимался ли ее дядя зимними видами спорта.
– Весьма загадочно. В чем здесь смысл?
Ноэл Гилби предусмотрительно набил карманы бисквитами и поднял на него взгляд.
– Вы еще увидите, – сказал он, – что у Эплби найдутся самые неожиданные вопросы для каждого из нас. Интересно, что вы спросите у меня?
– Только одно. Мы знаем о сообщении, принесенном Ученой Крысой. Но что хотел сообщить Незнакомый Филин?
2
Как вскоре выяснилось, Стюарта вызвали по неотложному делу в Данун, но он обещал присоединиться к нам в Эркани при первой возможности. Пока мы ехали, окруженные ночной тьмой, я получил от Уэддерберна большую часть информации из его повествования, которая пока оставалась мне недоступной, и, полагаю, мне удалось привести свои мысли в относительный порядок к тому моменту, когда мы прибыли в замок. Из отдельных фрагментов событий, происшедших здесь в канун Рождества, Уэддерберн сумел ранее тем днем составить картину, выглядевшую правдивой и убедительной. Но вот что ему не удалось – если снова прибегать к уже затертой аналогии с головоломками Гатри, – так это найти место для всех кусочков мозаики, отчего она и оказалась в итоге далеко незавершенной. И хотя не всем желалось в это верить, существовала вероятность, что недостающие фрагменты могут коренным образом изменить общие очертания картины, казавшиеся уже незыблемыми. Как если бы запоздало обнаруженное место для фигуры наемного убийцы в самом уголке могло бы придать совершенно иной и весьма зловещий вид тому, что прежде виделось невинной композицией красивого дворцового зала. События в Эркани едва ли обещали принять еще более зловещий характер, но я был уверен, что чем больше пропущенных пока деталей лягут на свои места, тем большую глубину и сложность приобретет общая картина. В чем я не осмеливался признаться даже себе самому, так это в том, что метафорическое сравнение с головоломкой было изначально ошибочным. Мы скорее имели дело с химической реакцией, сложной и нестабильной смесью в пробирке, способной показать свой окончательный вид и цвет только после добавления в нее последнего из необходимых ингредиентов. И, видимо, потому что сравнение с головоломкой так долго затуманивало мое зрение, теперь, когда я оглядываюсь на загадку Эркани, мне приходят на память слова Эвана Белла: самоуверенность в оценках часто приводит к ошибкам.
И миссис Хардкасл и слабоумного Таммаса на время приютили у себя либо действительно милосердные, либо излишне любопытные жители Кинкейга, и мы приехали в совершенно опустевший замок. Ночь выдалась безлунная, зато на небе высыпали мириады звезд. Когда мы миновали подъемный мост и оказались в главном дворе, я смог различить сначала темную и угрожающую с виду громаду дома, окружившую нас со всех сторон, и лишь потом устремленные к зениту, где небесная сфера светилась особенно ярко, четкие и мощные контуры башни. Мне подумалось, что, должно быть, Рэналду Гатри с раннего детства была знакома пропасть, обрывающаяся в ров. Наверняка не раз и не два перегибался он через парапет балкона, причем в соответствии с темпераментом порой очень далеко, чтобы испытать крепость своих нервов этой головокружительной и гибельной высотой. И, вероятно, мысленно ему часто рисовалась картина падения беспомощно кувыркающегося тела, постепенно набиравшего скорость пушечного ядра, прежде чем гулко удариться о твердую землю внизу.
