Дядя Миша вздохнул и подумал с укоризной: «Когда ж ты повзрослеешь, товарищ Ерохин?»
Поглядев на часы, он скомандовал:
– По самолетам!
Пилоты громко затопали по палубе, разбегаясь, сноровисто залезая в кабины.
– Запускай моторы!
Приблизившись к своему штурмовику, Михаил устроился в кабине и громко сказал:
– Выключено! Зальем!
– Есть зальем! – провернул винт техник.
– К запуску!
– Есть к запуску!
– От винта!
– Есть от винта!
«Ил-10М» задрожал, будто от предвкушения полета, и гидравлическая катапульта с силою повлекла самолет – Ерохина ощутимо вжало в спинку сиденья. Взлет!
Всегда, как только мелькала внизу кромка палубы, что-то сжималось в Дяде Мише, – наверное, те самые фибры души. Возникало неприятное предощущение падения, но оно всегда обманывало рассудок – «ильюшин» поднимался в воздух уверенно, разве что проседал чуток, ежели в перегруз.
Самолет-разведчик взлетел первым.
– Клумба, я Ромашка-семь, – послышалось в эфире. – Пять пятьдесят. Нахожусь квадрате двадцать один – четырнадцать. Противник не обнаружен.
– Я – Клумба! – отозвались с мостика авианосца. – Продолжать наблюдение.
– Есть!
– Я – Дядя Миша! Летим на малой высоте, радиопереговоры отставить. «Маленькие», это и вас касается.
– Не боись, Дядь Миш, затаимся…
«Горбатые» неслись на восток над волнами – над пологими океанскими валами, неторопливо и неустанно катившимися с той стороны, где восходило солнце. Их подгонял пассат – вечный ветер.
– Клумба, я Ромашка-семь! Шесть десять. Обнаружен противник в квадрате тридцать два – пятнадцать! Линейный корабль «Нью-Мексико», в сопровождении двух легких крейсеров. Следует курсом на северо-запад!
– Вас понял, Ромашка…
Ерохин покачал головой. Клумба его не вызывала. Стало быть, задание остается прежним, а «Нью-Мексико» займутся другие…
* * *
…Подводная лодка «А-28» шла в позиционном положении – весь корпус находился под водой, одна рубка торчала над волнами.
– Задраить отсеки, погружение! – разнеслась команда. – На эхолоте смотреть. Осмотреться в отсеках!
Зашипел воздух в балластных цистернах.
– Стоп машинам! Старпому – на перископ. Акустикам – слушать!
– Есть! Шумы прямо по курсу!
– Боевая тревога, торпедная атака! По местам стоять!
Акустики доложили исходные:
– Курс цели триста десять градусов, скорость – двадцать восемь узлов.
– Торпедный отсек, приготовить торпеды к стрельбе!
– Есть!
Трубы наполнились водой, подводники уравняли давление и открыли передние крышки торпедных аппаратов.
– Малый вперед. Боцман, право руля двадцать. Так держать! Приготовить к стрельбе первый и второй аппараты!
Штурман выдал данные для стрельбы:
– Курс цели триста пять градусов, дистанция – девятнадцать кабельтовых, угол упреждения – двадцать пять градусов.
– Прицеливаем корпусом! Рулевой, двадцать градусов вправо!
– Есть двадцать градусов вправо!
– Торпедисты – товсь!
– Есть товсь! – браво ответил старший торпедист.
– Глубина хода торпеды – пять метров, скорость – тридцать пять узлов!
«Акула» плавно, размеренно довернула корпусом упреждение.
– Торпедисты, обеими, с промежутком четыре секунды – пли!
Торпедист нажал рычаг пуска – с шорохом, шелестом, бульканьем хищная «самоходная мина» ушла – семиметровая туша в обхват.
Толчок.
На счет «четыре» подлодку покинула вторая торпеда.
Еще один толчок. В уравнительных цистернах зажурчала набираемая вода – трюмные уравновешивали лодку.
Старпом следил за секундомером.
– Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три…
Снаружи по корпусу лодки послышались слабые щелчки – это заработал гидролокатор линкора. Поздновато, товарищи империалисты…
Ахнул первый взрыв. Чуть позже грянул второй.
Командир приник к перископу.
В рассветных сумерках четко обрисовался силуэт линейного корабля. Одна из торпед изувечила корму «Нью-Мексико», можно сказать, порвала, а вторая рванула под днищем.
Именно что под днищем, а не в борт, как привык подводник.
Он ходил на «Щуках», ходил на «Крейсерских», к трофейной XXI привык быстро, но к тому, что его торпеды идут на звук, наводясь сами, скользя в глубине бездушными губительными тенями… К этому как-то не привыкалось.
Американский линкор сильно кренился на правый борт, одновременно погружаясь кормой.
– Врезали «под матрас»! – крикнул командир, глядя на трепетавший полосатый флаг.
– Ура-а! – разнеслось по отсекам.
И порыв, словно эхом, отозвался сквозь толщу вод – носовые башни «Нью-Мексико» вдруг исчезли в громадном огненном облаке. Пламя и черный дым вздыбились на добрых триста метров. Грохот взрыва отозвался в отсеках, заставив субмарину вздрогнуть.
Когда дым рассеялся, «Нью-Мексико» плавно погружался, уходя под воду кормой. Развороченная палуба в носу извергала потоки огня, но вот линкор замер вертикально, как поплавок, и быстро, словно и впрямь «клевало», исчез под водой…
* * *
…Ерохин не услыхал далекий взрыв, но громадное черное облако, вздувшееся на горизонте, не требовало озвучки.
А впереди уже завиднелись берега Гуама, вот и полуостров Ороте – и серебристый «Б-29», взлетавший навстречу.
Вряд ли американцы посылали «летающую крепость» бомбить советскую АУГ. Они, наверное, еще не в курсе того, что к ним гости пожаловали. А бомбер, надо полагать, на Японию нацелился, или куда поближе – где там сейчас япошки резвятся?
– «Маленькие», занялись бы, что ли. А то разлетались тут всякие…
– Займемся, Дядь Миш!
Четверка «МиГ-9», сопровождавших штурмовики, устремилась вперед, обгоняя не шибко скоростные «Илы».
Что там подумали американские пилоты, завидев прямо по курсу краснозвездные истребители, неизвестно. Пару секунд «Б-29» продолжал набирать высоту, а затем заскользил в сторону, ложась на крыло.
Садиться обратно было поздно. Скрыться? А куда? Ближайшие аэродромы, где помогут и спасут, далеко на востоке, на Маршалловых островах, а туда лететь и лететь. Две тыщи километров.
Впрочем, «маленькие» не оставляли янки особого выбора – «МиГи» открыли огонь с километровой дистанции.
