– Куклу! Гранатометчику готовность.
Обрядив в тряпье охапку досточек, картонок и прочего мусора, «куклу» швырнули к противоположной стене. Пулемет тут же застрочил, изничтожая отходы – и позволяя бойцу с гранатометом выглянуть на полсекунды.
Этого времени хватило, чтобы выпустить гранату и скрыться. Прогремел взрыв, прошуршали по бетону осколки, и Тимофеев первым выкатился на линию огня, вскинул автомат – и опустил.
– Чисто!
– Вперед!
На троих пулеметчиков хватило одной противопехотной.
Жилин усмехнулся. Когда он еще в далеком 41-м подкинул идею гранатомета, то ничего, кроме эскиза и некоторых технических деталей, предложить не смог.
Но советским конструкторам и этого хватило.
В принципе еще в 39-м в Красной Армии применялись гранатометы Дьяконова и Таубина, но были они «совсем не то».
А вот РПГ – это вещь! Никакие PIAT и базуки с фаустпатронами с ним и рядом не стояли.
Метров через сто туннель перегораживали ворота. Запертые.
Ими занялся осназ – заминировав створку, Тимофеев с подручными скомандовал: «Open!» Охрана не послушалась, и тогда взрыв вынес половину створки, зашибив заодно и охранников.
За очередным поворотом открылось бомбоубежище – здесь на лавках сидело сотни две лондонцев. Старики, женщины с детьми, отроки с противогазами через плечо.
При появлении десантников поднялся крик, все вскочили и заметались, не ведая, как спастись от злобных большевиков.
Жилин вытащил пистолет и пальнул в потолок. Резкий звук выстрела подействовал как надо – все замерли.
– Всем оставаться на своих местах! – резко сказал Иван, подпуская металлу в голос. – Можете возвращаться в свои дома или отсиживайтесь здесь. Мы не варвары и бомбить Лондон не собираемся. Сидите тихо и не высовывайтесь. Пошли, ребята.
Англичане и англичанки сидели, оцепенев, тискали своих детей и со страхом провожали русских солдат.
А русские солдаты тихонько просачивались в Адмиралтейскую цитадель. Это был огромный центр на двести с лишним комнат, выстроенный на пересечении Хорс-Гардс-роуд, Сторис-гейт и Грейт-Джордж-стрит. Сверху его прикрывало здание Казначейства, чей первый этаж залили бетоном, и он стал крышей цитадели.
В коридорах и комнатах потолки подпирались мощными стальными балками и откосинами, поверху тянулись трубы канализации и вентиляционные короба; крашеные стены выглядели аскетично, по-военному.
Надо полагать, что обитатели бункера просто не ожидали атаки, надеясь отсидеться или лелея мечты о разгроме Красной Армии.
Первыми в цитадель ворвались осназовцы – быстрыми, смертоносными тенями они проносились по коридорам, стреляли, не раздумывая, если видели перед собой людей с оружием.
Служащих – всяких машинисток, телефонистов, мелких клерков – не трогали, запирали и шли дальше.
Жилин заглянул в одну из комнат, предназначенную для шишки из правительства. Ничего особенного: койка, стол, стул, тумбочка, комод. Крошечный коврик на полу. Ночной горшок, тазик и кувшин. Мило.
В кабинете начальников штабов народу было мало – пару генералов молодцы Тимофеева мигом упаковали. Иван оглядел кабинет – длинный и узкий. Стены увешаны картами, во всю длину – стол да стулья.
– Мы уже рядом!
Тут десантники приволокли извивавшегося британского офицера, он брыкался, изрыгая черную брань.
Сохраняя безразличное выражение лица, Жилин запустил руку ему в карман и вытащил документы.
– Чарльз Ральфи Томпсон, – прочел он. – Полагаю, вы тот самый военный помощник «жирного борова». Проводите нас к нему.
– Ни за что! – пылко воскликнул Томпсон.
Иван пожал плечами:
– В расход.
Жилин обошел военного помощника и пошагал дальше. Сухой пистолетный выстрел засвидетельствовал смерть преданного человека. Врага, более опасного, чем обычный противник.
– Кажется, нам сюда.
Отворив дверь с табличкой «Пожалуйста, тише», Иван оказался в комнате, соединенной с кабинетом. Слева – большая кровать, справа, за бетонной колонной, кресла в рядок, а у противоположной стены располагался письменный стол, за которым восседал сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль.
Полюбовавшись его жирным загривком, Жилин подумал, что англичане сами во всем виноваты. Выбрали бы себе премьером, как «в той жизни», Клемента Эттли и горя б не знали.
Эттли ни за что не решился бы на военные действия, убоявшись последствий. А вот боров пошел ва-банк.
И проиграл.
Премьер-министр грузно развернулся в кресле, перекашивая бульдожье лицо.
– В чем дело? – спросил он неприятным голосом. До него еще не дошло.
– Гражданин Черчилль, – сказал Иван, – вы арестованы.
Глава 27
Китовый залив
Исландия, 28 октября 1945 года
Когда в 43-м СССР открыл «второй фронт», высадив войска на Сицилии, у европейцев хватало страхов и опасений, которые умело разжигали «союзнички» – Англия и Америка. Но вот уже два года минуло с той поры, а в ГУЛАГ так и не засадили никого из жителей «свободного мира».
Сталин не торопился, он осторожно и взвешенно принимал решения, руководствуясь интересами не сегодняшнего дня, а столетия.
Фашисты в Италии сидели в тюрьмах, иных расстреляли, однако никто не покушался на папу римского – понтифик по-прежнему слал благословения из Ватикана. Его, правда, убедительно попросили не нагнетать обстановку и не лезть в политику – думайте о душах праведных и грешных, Ваше Святейшество.
В Германии судили нацистов. Гитлер не исхитрился, как «в прошлой жизни», бежать в Южную Америку – повесили Адольфа Алоизыча. И Геринг висел рядом с ним, и Гиммлер, и Мюллер, и Борман, и Менгеле, и прочие фюреры рангом пониже. Заводы «ИГ Фарбениндустри», «Рейнметалл», «Фридрих Крупп», «Мессершмитт АГ» и прочие, запятнавшие свою деловую репутацию, были национализированы, но бизнес не только не сдулся, а, напротив, пошел в рост. Тем более что Советский Союз завалил немцев заказами. Впрочем, советские наркомы не стеснялись и вывозить в СССР целые заводы, выпускавшие оптику, автомобили, станки, радиотехнику – опыт был. Сколько производств в войну пришлось спешно эвакуировать на Урал и в Сибирь!
Можно сказать, что немцы, итальянцы и французы только выиграли от того, что их оккупировали не американцы, а русские. И чуть ли не самое главное для многих и многих – не пострадали «кровь и почва».
Да, Италия потеряла все свои колонии, но это было только справедливо. Зато Германия не была «обкусана» по краям жадными соседями, сохранив в целости и единстве коренные немецкие земли. Польша, правда, повякала малость насчет выхода к Балтийскому морю, но нарком Молотов был краток. Если перевести его мнение по этому вопросу с округло-дипломатического на приземленно-человеческий, то звучать оно будет примерно так: «Обойдетесь!»
