Как вы, наверное, догадались, этот сценарий дает представление о том, что происходит со многими детьми раз за разом. Малыш засыпает в одном месте, например на руках у родителя в гостиной под звуки телевизора и при свете ночника. Проснувшись, обнаруживает себя совсем в другом месте и в других условиях, чаще всего одиноко лежащим в кроватке в темноте и тишине. Никто не держит на руках, никто не укачивает. Кто-то самоуправно его переложил! Самостоятельно восстановить условия, в которых заснул, он не может. Значит, надо кричать, звать того, кто придет и сделает это. Нужно, чтобы его вынули из кроватки, уложили в кресло-качалку, а то и перенесли обратно в гостиную, к звукам телевизора. Но стоит ему уснуть, таинственный некто опять его перекладывает. Неудивительно, что ребенок противится сну, хотя все тщетно: при каждом пробуждении оказывается, что условия изменились.
Неудачные ассоциации со сном
Вот в такой ситуации оказалась Бетси. Она довольно легко засыпала, когда ее укачивали, и если бы укачивание не прекращалось до утра, ее сон тоже был бы непрерывным (порой она, как положено, выныривала бы в полудрему, но тут же засыпала снова, вместо того чтобы плакать). Переложить Бетси в кроватку, не разбудив, пока она не погружалась в глубокий сон, потому и было трудно, что она приучилась постоянно следить за тем, чтобы ее не переложили. Только в глубоком сне она могла пребывать в спокойствии до первого случайного пробуждения – когда вдруг обнаруживала, что все «неправильно», выходила из себя и выражала свое недоумение и недовольство криками до тех пор, пока кто-то из родителей не приходил и не начинал ее укачивать, восстанавливая условия, которые ассоциировались у нее с засыпанием.
Последнее, что Бетси запоминала, прежде чем уснуть, – это как ее носили на руках и качали, а первое, что замечала, открывая глаза, – что теперь все иначе. Она не помнила, как ее перекладывали в кроватку – что она вообще лежала в кроватке, – и не помнила, что спала. В ее представлении она просто оказывалась в кроватке вместо родительских рук, а сами родители вдруг исчезали, и укачивание прекращалось. Она понимала это, даже не открывая глаз. Между тем Бетси надежно усвоила, что родители делают одно и то же каждый вечер, месяц за месяцем. Поэтому, едва начав пробуждаться, она заставляла себя проснуться окончательно, чтобы понять, что же стряслось. Неудивительно, что это выбивало ее из колеи!
То, что Бетси быстро засыпала на руках у родителей, свидетельствовало об отсутствии настоящих расстройств сна: нет такого врожденного отклонения, при котором ребенок легко засыпал бы на руках и не мог заснуть на матрасе. Бетси не могла успокоиться в своей кроватке только из-за того, что не знала, как это делается. Со сном у нее были совершенно иные ассоциации.
Большинство детей хорошо спят, только если не происходит ничего неожиданного, ничего не меняется во время их сна и им не приходится при каждом пробуждении ломать голову, где они очутились и куда подевались родители. Фактически это значит, что нельзя ускользать тайком. Привычка сбегать ночью от спящего ребенка не укрепляет его доверие к вам, а чтобы хорошо спать, нужно доверять миру.
Такие проблемы, как у Бетси, чаще всего возникают у младенцев и малышей в возрасте одного-двух лет, потому что, в отличие от детей постарше, они не властны над условиями, в которых засыпают, и нуждаются в помощи родителей. Но и со старшими детьми такое случается. Некоторых детей четырех, пяти и даже шести лет приходится переносить к ним в комнату, после того как они уснут в гостиной или в родительской кровати. У ребенка может развиться зависимость и от других условий: присутствие родителя, музыка или звук включенного телевизора. Когда ребенок просыпается, родителям нередко приходится возвращаться и сидеть у его кроватки, лежать рядом с ним и даже брать в собственную спальню, а иногда и включать свет или телевизор, чтобы он снова заснул.
У Уильяма были типичные трудности со сном. В три с половиной года он никак не мог угомониться перед сном и вел себя беспокойно всю ночь. За полгода до нашей встречи его перевели из колыбели в кровать и изменили ритуал отхода ко сну. Вместо того чтобы укачивать до полного засыпания, родители теперь ненадолго ложились рядом с ним. Обычно он довольно быстро засыпал, хотя мог проснуться, если родитель пытался уйти слишком рано. Когда сон мальчика становился глубоким, родителям удавалось тихонько встать и выскользнуть из его комнаты. Уильям спал часа три или четыре, затем просыпался и звал родителей. Иногда он жаловался, что ему страшно или что он видел чудовищ, хотя настоящих признаков страха не выказывал. Если родители не отзывались, он становился более настойчивым, иногда отправлялся к ним в комнату и отказывался возвращаться к себе. Родители Уильяма, обеспокоенные этими проявлениями, как им казалось, ночной тревожности, всегда отводили его в детскую, укладывали и ложились рядом, зная, что через пять-десять минут он заснет и им снова удастся сбежать. Обычно он просыпался еще раз или два за ночь, и весь ритуал повторялся. Но случалось, что один из родителей сам засыпал в кровати Уильяма, и тогда ребенок без проблем спал остаток ночи.
Проблемой Уильяма, как и в случае Бетси, были не нормальные ночные пробуждения, а ненормальные ассоциации: он не мог заснуть, если рядом не лежал кто-то из родителей. И для них это была проблема, поскольку они хотели спать отдельно, в собственной кровати.
Не все проблемные ассоциации со сном формируются из-за действий родителей. Шестнадцатимесячная Алекса спала вместе с мамой и папой. И их все устраивало, если бы не один момент. Алекса засыпала в восемь вечера, но только если рядом лежала мама (просто лежала, не совершая никаких действий). Обычно маме удавалось уйти, когда Алекса засыпала, но приходилось бежать обратно, если малышка просыпалась до того, как родители ложились спать. Благодаря совместному сну ночные пробуждения Алексы не сопровождались именно этой проблемой. Но была другая: девочке понравилось засыпать поперек постели, уложив голову маме на грудь и упираясь ножками в папин бок. Для матери это создавало неудобства, и ночью она то и дело просыпалась. При попытке сдвинуть Алексу или переложить ее головой к отцу та начинала плакать. Отцу тоже было неудобно так спать, к тому же раздражала невозможность оказаться рядом с женой, и нередко дело заканчивалось тем, что он уходил спать в другую комнату.
Но в общем родителям нравился совместный сон, и им не хотелось отселять Алексу в детскую. К счастью, исправить нежелательные привычки Алексы можно было и без этого. Достаточно было научить ее засыпать в нормальном положении, а не поперек кровати, головой на подушке, а не на маме, и без обязательного присутствия хоть мамы, хоть папы.
Двухлетний Сэм был, казалось, неспособен ни нормально заснуть, ни спать. Его родители пошли по пути наименьшего сопротивления и разрешили ему засыпать на диване, где все смотрели телевизор. Когда они завели такой порядок, война с укладыванием как будто закончилась. Заснувшего Сэма благополучно переносили в кроватку. Но через несколько часов он просыпался, кричал и указывал в сторону гостиной. Если родители ложились рядом или брали его в свою постель, он продолжал бодрствовать и требовательно повторял: «Телек, телек!» Он не выглядел испуганным и вел себя крайне настырно. Чаще всего родители сдавались, несли его обратно в гостиную, клали на диван и включали видео. Его совершенно не волновало, остаются они рядом или нет. Скоро он уже снова спал на диване, где его и оставляли до утра.
