«Самой бы не стать этой птичкой!»
Асе вдруг остро захотелось погладить собеседника по голове и посмотреть, что он сделает в ответ. Отпрянет? Перехватит ее руку? Мурлыкнет и потрется щекой?
– Мне нужен крем, – бухнула она, пытаясь отогнать навязчивое желание и заглушить его первой пришедшей на ум ерундой.
Кеша слегка поднял брови.
– От комаров, – уточнила Ася.
Брови камердинера поползли еще выше.
– Меня искусали.
В подтверждение своих слов Ася предъявила руки, покрытые красноречивыми волдырями.
– Может, у вас есть что-нибудь?
– Найдем, конечно, – пообещал Кеша, рассматривая укусы. Асе показалось, что он чем-то не на шутку озадачен. – Я принесу. Пять минут.
– Кеша! – сердито позвал Грегорович.
Камердинер рылся в домашней аптечке и на призыв босса обернулся не сразу.
– Иннокентий! – прорычал Богдан в его спину.
Кутиков взмахнул рукой: мол, подождите минуточку, граждане, не видите, у нас обеденный перерыв. Наконец выудил искомый тюбик и резко крутанулся на каблуках с видом немедленной готовности к действию.
– Ты понимаешь, мерррррзавец, что если я тебя зову, значит, дело срочное? – рявкнул Богдан.
– Еще кого-то убили?
Богдан сдернул с ноги туфлю и запустил ее в камердинера с неожиданной меткостью, изобличающей в нем бывалого метателя домашней обуви. Кеша едва качнул головой, и туфля просвистела в паре сантиметров от его уха.
– Теряете былую легкость, Богдан Атанасович, – посетовал Кутиков. – А ведь вы еще не такой уж старый.
Грегорович, раздувая ноздри, потянулся за второй туфлей.
– Уже два человека погибли, а вы обувью разбрасываетесь! – укорил Кеша.
– Как два?!
– Вы же сами сказали…
Грегорович замахал руками.
– Черт бы тебя побрал! Типун тебе и геморрой!
– Лишь бы их местами не перепутали, – пробормотал Кутиков.
– Тьфу. Пошляк.
– А вы таинственный, как граф Монте-Кристо. Уже пять минут интригу держите. Что случилось-то? Почему шумим?
Грегорович вытащил из кармана телефон в золотом чехле и потряс им перед камердинером.
– Вот! Это что такое, а?!
– Гимн дурному вкусу? – предположил Кутиков.
Богдан застонал и схватился за голову.
– Господи! Чудовищный ты человек? При чем тут вкус?!
– Ни при чем, – согласился Кутиков. – Вкус здесь и не ночевал.
– Я о телефонах тебе говорю! – завопил Грегорович. – Будешь ты меня слушать или нет?
Кутиков изобразил на лице живейший интерес. В его исполнении выглядело это как легкое поднятие краешка левой брови.
– Ты собрал у моих прохвостов сотовые! – продолжал Грегорович, пылая гневом. – Гордишься собой, да? А тебе невдомек, что у половины из них как минимум по два мобильника? И я хорош! Проморгал! Клювом прощелкал! А сейчас в ящик полез – батюшки мои, там их меньше дюжины, а должно быть вдвое больше!
Кеша выслушал речь шефа с умеренно скучающим видом.
– Нет, ты скажи, скажи что-нибудь в свое оправдание! – кипятился Богдан. – Молчать мы все умеем!
Камердинер легким поднятием второй брови выразил сомнение в истинности последнего утверждения. Грегорович взвился:
– И нечего мне тут рожи корчить!
Богдан с силой швырнул об пол туфлю и замахнулся мобильником. Кутиков стремительно подскочил, выхватил телефон из вовремя ослабевшей руки шефа и поддержал его под локоток. Грегорович навалился на него всем телом, но камердинер даже не крякнул под его тяжестью.
– В креслице, Богдан Атанасович, вот так вот…
– Мне волноваться вредно, – стонал Грегорович.
– А уж мне как вредно, когда вы волнуетесь! – заверил Кутиков. – Так что давайте-ка спокойно поговорим.
При слове «спокойно» Грегорович дернул щекой, но смолчал.
– Знаете, Богдан Атанасович, с кем проще всего иметь дело? С человеком, который себя считает хитрецом, а тебя – простаком.
– Это ты-то простак?
– Возможно, я совершил непростительную ошибку, – потупился Кеша. – Забыл о том, что вы, звезды, этими смартфонами увешаны, как новогодняя елка шариками. Изъял по одной штуке и расслабился. Решил, что вы у меня в руках, связаться друг с другом не сможете, ничего плохого от вас ожидать не стоит. Так это выглядит, правда?
Грегорович, согласно кивавший головой на протяжении всей речи камердинера, при последних словах встрепенулся.
– Что значит «выглядит»? Хочешь сказать, ты нарочно…
– Хочу сказать, что я ваши собственные многочисленные телефоны трижды отдавал в ремонт и пять раз сушил после, простите, падения в ватерклозет. Вы в самом деле полагаете, будто я не способен к простейшим обобщениям?
– Тогда зачем же ты…
Богдан осекся.
– Ну слава богу, – вздохнул Кутиков, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. – Поняли, кажется. Мне ведь не нужно, чтобы ваши гости чувствовали себя как обложенные охотниками волки. Пусть думают, что меры безопасности приняты, но они без труда сумеют их обойти. Тогда есть вероятность, что кто-нибудь сделает ошибку. Тот, кто нам нужен. Шансы не очень велики, но…
– Что – но?
– Именно поэтому я заблокировал каждый телефон для всех входящих, – пояснил Кутиков, – кроме вызовов тех, кто сейчас находится в доме. Считайте, забросил сеть. Крупноячеистую, конечно. Вряд ли в ней кто-нибудь застрянет. Но чем черт не шутит!
Грегорович пощипал бороду.
– А если он не сделает?
– Что не сделает?
– Ошибку.
Кутиков пожал плечами:
– Все равно просчитается. Не здесь, так в другом месте.
Он закрыл дверцы аптечного шкафчика и снова обернулся к Богдану.
– Кстати, а зачем вы вообще полезли в ящик с чужими сотовыми?
Грегорович поднял на него озадаченный взгляд.
– Со своим сравнить захотелось? – догадался Кеша. – Помериться, у кого круче?
Богдан молчал. Только поднял руку, словно пытался нащупать что-то в воздухе.
– Или представляли, что все это богатство теперь ваше?
Грегорович едва заметно пошевелил губами. Но он по-прежнему не говорил ни слова, и Кутиков почувствовал себя несколько обескураженным.
– Опять забыли, куда паспорт сунули? – уже без насмешки спросил он.
Богдан словно проснулся.
– Так ведь гудело, – с детским изумлением сказал он.
