Кутюр оставил тело в том же положении и всего лишь повернул голову. Потом наклонился.
– Нет. В глазницах пусто.
Люси достала телефон:
– Мне надо позвонить.
И вышла.
Через две минуты Кутюр увидел, как она в панике вернулась.
– Положите тело на место и ни к чему больше не прикасайтесь, пока я не вернусь. Мне надо уйти.
Очень скоро помещение снова погрузилось в темноту.
Несколько пузырьков лопнули на поверхности, и больше – ничего.
Трупы вновь обрели свой глубоководный покой.
62
Люси изо всех сил жала на газ. Опасно обгоняла, сигналила, не пропускала тех, кого следовало бы пропустить. Стекла были полностью опущены, чтобы выветрить запах формалина, которым пропиталась вся ее одежда. Она снова и снова пыталась дозвониться до шефа. И готова была разреветься.
Все из-за нее.
Сначала Камиль, а теперь вот Николя.
Она свернула на муниципальную дорогу. Ее дурные предчувствия переросли в откровенный сигнал тревоги, когда она заметила вдалеке клубы черного дыма, поднимавшегося к небу.
Мотор взвыл, она выжала все, что можно, и меньше чем через десять минут машина влетела на подъездную дорожку участка Прадье. Дым валил из трубы и из переднего, распахнутого настежь окна. Люси увидела языки пламени, но дом еще не полностью загорелся. Резко нажав на тормоз, она стремительно выскочила из машины с пистолетом в руке.
Никакой другой машины рядом не было.
После секундного колебания она направилась к багажнику. Достала оттуда детское одеяло, скомкала его и позвонила пожарным. Но, услышав, что ее поставили на ожидание, прервала вызов и бросилась к входной двери. Заперта на ключ. Люси, не раздумывая, без колебаний выпустила две пули в замок и толкнула плечом.
Ей в лицо ударила волна горячего воздуха.
Она завернулась в одеяло, прижала к носу его угол и вошла:
– Николя!
Она взяла влево, быстро оглядела гостиную. По потолку начинали скользить, серые фрески, накапливались, словно большие грозовые облака. Люси знала, что при пожаре убивает в первую очередь не сам огонь, а отравление продуктами горения.
Не переставая звать Белланже, она забегала в каждую комнату. Очаги возгорания появлялись со всех сторон. Через несколько минут весь дом превратится в гигантскую пылающую головню.
Она наткнулась на дверь в подвал, пробитую пулями, которые закончили свою траекторию в коридоре. Частично дерево уступило, но дверь так и не смогли открыть. Николя наверняка находится внутри, он пытался выбраться, но напрасно.
– Николя!
Никакого ответа. Она отодвинула засов и открыла дверь. Перед ней, словно обожженные пламенем, чернели ступени. В темноте что-то мерцало красноватым светом. Люси торопливо спустилась. Ее нога наткнулась на обгорелое полено. Раскаленная зола подтачивала деревянные половицы, которые вскоре займутся огнем.
Белланже лежал на полу, а напротив уже горела обшивка стены из полистирена.
Упала доска одного из стеллажей.
Люси с трудом приподняла неподвижное тело шефа и потащила его к выходу. Ей было нестерпимо жарко, она задыхалась, дым хватал ее за горло, атаковал слизистые оболочки. Огонь усилился, языки пламени перекинулись на шторы, превращая их в черноватые конфетти. Ей уже казалось, что она никогда не сможет втащить безжизненное тело наверх по лестнице, но помогла сама чрезвычайность ситуации, благодаря которой у нее открылось второе дыхание. Она выбралась наконец с телом Николя наружу и даже взгромоздила его на заднее сиденье своей машины.
Потом поспешила прижаться ухом к его груди.
Слава богу, его сердце билось.
Люси рванула с места и в третий раз за день помчалась в этот проклятый РБЦ.
Через десять минут Николя Белланже был принят в отделение скорой помощи.
В стабильном состоянии.
Он будет жить.
Только после этого Люси рухнула на стул и едва не лишилась чувств.
63
Николя Белланже дешево отделался. Согласно анализам, у него не было ни сильного отравления, ни каких-либо травм. Все обошлось началом легкого удушья, что оправдывало капельницу в его предплечье и подачу кислорода через ноздри с помощью силиконовой трубки.
Был вечер, самое начало восьмого. С тех пор как Люси привезла его в отделение скорой помощи, прошло четыре часа. Она попыталась дозвониться до Шарко, но безуспешно и тогда оставила ему очень короткое сообщение: «Перезвони, как только сможешь». Сразу же после этого она позвонила своей матери и предупредила, что вернется поздно. Дескать, дело потребовало от нее много бумажной работы, начальство желает получить четкие досье. Но так не всегда бывает, просто нехватка личного состава, вызванная отпусками, вынуждает ее к сверхурочной работе. И т. д. и т. п. Кладя трубку, Люси подумала, сколько же еще сможет лгать?
Как только ее наконец впустили к Николя в палату, она обрисовала ему ситуацию: дом почти целиком сгорел, полиция Орлеана в курсе и уже подключилась, Камиль Прадье объявлен в розыск. Разумеется, Люси не могла не предупредить дивизионного комиссара об их фиаско. И тот захотел видеть их немедленно, пока Николя лежал в больнице.
Мудак…
– Робийяр и Левалуа сейчас как раз у него кабинете, пошли получать головомойку. Придется написать кое-какие объяснительные.
– А Камиль? – спросил Белланже. – Наша Камиль?
– К несчастью, никаких следов.
Капитан выглядел удрученным. Сев на койке, он снял кислородную трубку и с долгим вздохом провел рукой по лицу:
– В доме ее тоже не было. То есть я так думаю. Я свалял дурака. Прадье был у меня почти в руках, а я позволил ему провести себя, как щенка.
– Случилось так, как случилось, Николя. Мы все совершаем ошибки. Людям вообще свойственно ошибаться.
Он не ответил и задумчиво посмотрел на стену. Его глаза чуть увлажнились. Люси чувствовала себя здесь неловко, но у Николя никого не было, а ей не хотелось оставлять его одного. Она подошла к окну, положила руки на холодную батарею отопления. Прадье объявили в розыск, полиция будет искать его по всей Франции, но могут пройти недели, а то и месяцы, прежде чем его найдут. Где он рассчитывает спрятаться? И что сделает с Камиль?
Чем больше времени проходит, тем меньше шансов найти ее живой.
– Его подвал… – сказал Николя. – Он был полон человеческого материала. Прадье делал из него всякую всячину – ошейники, я даже заметил там кожаную куртку. Уму непостижимо.
– Мы с директором лаборатории видели, что Прадье для чего-то использовал трупы. И вынимал у них глаза.
