К ним присоединились Люси и Жак.
– Ну как? – спросила она.
– Не знаю…
Левалуа встал перед одним из окон и слегка раздвинул ставни. От укрепленной двери во все стороны разлетались щепки. Белланже был вынужден несколько раз переводить дух. Они поменялись орудиями и долбили ими еще добрую четверть часа, пока не достигли своей цели. Время приближалось к половине шестого.
– Давайте спускайтесь, – сказал Левалуа со своего наблюдательного пункта. – Я незаметно послежу за входом, на случай если появится Харон. – Он покачал головой, поджав губы. – И доставьте мне удовольствие, возвращайтесь вместе с ней.
Николя прошел в выломанную дверь и нажал на кнопку новенького выключателя. Раздалось гудение, вспыхнули неоновые лампы, освещая вереницу очень чистых ступеней, выкрашенных в белый цвет. Капитан спускался первым, за ним Паскаль и Люси. Им в нос ударили запахи медикаментов. Сердца учащенно колотились в груди, стресс побуждал офицеров судебной полиции крепче сжимать рукояти своих пистолетов.
Они оказались в прямоугольном помещении, тоже выкрашенном в белый цвет, в центре которого царил стальной стол с желобками по обе стороны, как в институте судебной медицины. Пол тоже был незапятнанно чистым.
Рядом стояли столики на колесах с хирургическими перчатками, шприцами, приспособлениями для переливания крови, дренажными трубками, а также ампулами с обезболивающими и расслабляющими мышцы препаратами. Слева под раковиной лежали черные мешки с молнией для транспортировки трупов. А в мусорном ведре валялись заляпанные кровью перчатки.
Они явно находились во французской версии Желтого дома. Там, где у похищенных и вполне живых людей изымали органы. Все тут было чисто, опрятно, функционально. И, учитывая силу запахов, использовалось совсем недавно.
Сыщики осмотрели помещение, но их надежды разбились вдребезги, когда они нашли пару наручников, один из браслетов которых был защелкнут вокруг канализационной трубы, а другой открыт. На металле осталась кровь и крошечные частицы кожи. Должно быть, Камиль отбивалась, кричала, пыталась вырваться. Николя наклонился и подобрал слева от себя наполовину выкуренную сигарету. Прикоснулся указательным пальцем к черноватому кончику.
– Не может быть!
– Только не говори мне, что она еще теплая, ладно?
– Еще не до конца остыла. Харон, вероятно, был тут совсем недавно. Проклятье! И мы ничего не заметили на дороге!
Вцепившись руками в волосы, Люси принялась ходить взад-вперед. Покосившись на мусорное ведро, она достала оттуда использованные перчатки и вывернула их. Тем временем Робийяр, не говоря ни слова, обшаривал каждый уголок помещения.
– Все сухо, никаких следов свежей крови, – констатировала Люси. – Здесь у нее органы не изымали, увезли в какое-то другое место.
Николя ударил кулаком по стене:
– Мы почти успели!
Люси хотелось кричать, но она постаралась сохранить хладнокровие:
– Какие теперь будут решения?
Николя ее не слушал. Набрал телефонный номер, отошел в сторону. Люси поняла, что он говорит с судьей. Его тон повысился.
– Вот дерьмо! – воскликнул он в сердцах, закончив разговор.
Еле сдерживаясь, Николя повернулся к своим лейтенантам:
– Позвоните в судебную полицию, местным легавым и возвращайтесь на Набережную. Дальше как хотите. Я возьму одну из машин.
– А ты что собираешься делать? – спросила Люси с беспокойством.
Он бросился к выходу:
– Вышибать другие двери.
75
На часах уже было начало восьмого, и Николя молился, чтобы не оказалось слишком поздно.
Он гнал машину крайне неосторожно, как сумасшедший, включив мигалку и сирену и только чудом избежал нескольких аварий.
Биомедицинское агентство располагалось на площади Сен-Дени, почти напротив стадиона «Стад де Франс». Многоэтажное чудовище строгого дизайна с большими дымчатыми окнами, внушавшее впечатление силы и современности. Распорядитель всего, что имеет отношение к изъятию и пересадкам органов, тканей и клеток. Здесь также занимаются проектами, связанными с размножением человека, его стволовыми клетками и генетикой.
Капитан представился у стойки приема, выставив перед собой полицейское удостоверение. Он объяснил, что у него есть несколько необычайно важных вопросов к директору отдела изъятия и пересадки органов. Девица за стойкой, уже собиравшаяся уходить, сообщила, что тот находится на конгрессе за границей, но что Белланже может встретиться с начальником одного из смежных отделов: стратегии изъятия и пересадки, эволюции и биостатистики или национального центра распределения донорских органов. Николя выбрал последнее, поскольку название показалось ему более понятным.
Ему указали номер кабинета и направление, которого стоит придерживаться, – тут был настоящий лабиринт, – и пять минут спустя его принял Арман Леклюзье, без улыбки, но вежливо. Это был крупный малый лет пятидесяти. Он впустил его в кабинет, слегка выдвинул на ходу стул, как бы указывая на него сыщику, после чего уселся в свое кожаное кресло.
– Я вас слушаю, – сказал он, смерив его взглядом сверху донизу. – И покороче, пожалуйста, уже поздно.
Николя остался стоять:
– Постараюсь. Завтра днем вы или ваш директор получите запрос от следователя на получение данных о ваших пациентах, выбывших из списка ожидания донорских органов. Со своей стороны, мы располагаем рядом дат, которые позволяют, так сказать, сузить стартовое окно и отфильтровать список. Короче: сравнение можно провести быстро. Но я не могу позволить себе ожидание, пока официальные бумаги ходят туда-сюда. В опасности человеческая жизнь, здесь и сейчас…
Леклюзье нахмурился:
– Что вы этим хотите сказать?
– Я хочу, чтобы вы прямо сейчас заглянули в вашу систему распределения органов.
Начальник решительно покачал головой:
– Сожалею, но у нас очень строгие этические правила, и эти данные защищены. У нас каждый день бывают срочные случаи. Каким бы ни было ваше дело, я не могу обойти легальные процедуры. Вам не следует даже находиться здесь. И даже если эти документы придут через час, их необходимо зарегистрировать и…
– На территории Франции действует группа врачей, которая похищает совершенно здоровых людей и насильно изымает у них органы. Их держат в заточении и потрошат, наверняка еще живыми, а потом избавляются от тел. Эти органы, очевидно, для кого-то предназначаются. Для людей, которые считают себя выше закона и плюют на ваше агентство и ваши списки.
Леклюзье опешил. Он смотрел на Белланже, словно тот с луны свалился.
– То, что вы мне рассказываете, совершенно ужасно… Врачи, говорите?
Николя уперся указательным пальцем в стол:
