Быть может, он вел какое-нибудь тайное, личное расследование?
Молодая женщина все больше и больше чувствовала себя попавшей в ледяные тиски. И боялась того, что ей предстоит обнаружить.
Боялась правды.
Она всмотрелась в портрет Даниэля, сделанный во дворе комиссариата. Его улыбка казалась такой искренней. Биение ее сердца участилось. Камиль почувствовала, как к голове прилила кровь. Словно это Даниэль Луазо руководил ее работой, руководил ею самой.
От этого предположения Камиль вздрогнула.
Зазвонил телефон, оторвав ее от этих мыслей. Высветился номер ее матери…
Молодая женщина ответила, что была в Париже, собирала кое-какой материал для расследования, но взяла с собой вещи на тот случай, если закончит работу раньше, чем предполагалось. Родители ждали ее приезда с нетерпением. Из-за больших расстояний и ее работы супруги Тибо виделись с дочерью всего три-четыре раза в год. Благоухающая пустошь возле черноватой угольной шахты. Вдруг Камиль посетила зловещая мысль: быть может, следующего раза и не будет.
Последние улыбки, последний отпуск, последние взгляды…
– Мама, мне надо ехать, я тебе позже перезвоню.
Она резко прервала разговор и с трудом подавила желание заплакать. Все навалилось так стремительно, неожиданно. Удастся ли ей выдержать там, в родительском доме? Скрывать недуг, который парализует ее изнутри? Как им лгать? Как притворяться, будто все идет хорошо, если в ее собственном теле объявлена война?
Да к тому же был еще Даниэль Луазо, тесно сросшийся с нею. И эта девушка в ее мозгу, которая кричала, умоляла… Все эти пугающие тайны.
В глубине души она решила, что, возможно, у ее организма есть веская причина отвергать это сердце. Быть может, это нехорошее сердце.
23
Камиль свернула наконец с «Солнечной автострады», и взяла направление на Буа-ле-Руа, потом на Самуа. Навигатор GPS вел ее по прекрасным тенистым дорогам, окаймленным деревьями и полями. Дома среди зелени, уже начавшей жухнуть из-за жары, выглядели величественными.
Проехав через город, молодая женщина оказалась в более демократичном предместье с кирпичными домами, разбросанными вдоль дороги, где селилась публика попроще. Микаэль Флорес жил на отшибе, возле опушки леса, в доме с соломенной крышей. Точнее, с тем, что от нее осталось, поскольку добрая часть кровли была снесена бурей. Это производило сильное впечатление. Несколько ее частей рухнуло в сад, а остальное казалось вдавленным внутрь.
Было десять часов. Камиль остановила машину рядом с заасфальтированным въездом и несколько раз позвонила, но не дождалась ответа.
– Эй! Есть кто-нибудь? Господин Флорес, мне надо с вами поговорить!
Тишина. Она обошла дом вокруг, лавируя среди обломков крыши. А вдруг Микаэль Флорес пострадал во время бури? Ранен? Ведь часть крыши провалилась внутрь. Может, из-за этого потолок обрушился?
Край обвалившейся крыши частично раздавил веранду, отчего полопались стекла. Камиль перепрыгнула через осколки.
– Можно войти?
У нее перехватило горло, когда она проникла внутрь. Стало не по себе, но сейчас уже речи быть не могло, чтобы повернуться и уйти. Флорес должен объяснить ей, что его так заинтересовало в Даниэле Луазо.
Миновав веранду, она нажала локтем на выключатель и вошла в просторную гостиную, где все было перевернуто вверх дном. На журнальном столике бутылки, одна валялась на диване. Повсюду окурки, грязная посуда. Похоже, под конец жизни Микаэль Флорес жил тут, словно крот в норе…
Она решила подняться на второй этаж, чтобы удостовериться, что в доме и в самом деле никого нет. Ванная, кабинет, первая комната. Никого. Во второй комнате осыпа́лся потолок, весь пол был в штукатурке. Камиль прошла по коридору и вскарабкалась по лестнице, ведущей на чердак. Той ночью Флорес наверняка услышал, как затрещала крыша, поднялся и…
Чердачное помещение было наполовину обустроено под жилое: паркет, изоляция, электричество и… рухнувшая внутрь часть балок и стропил. Камиль стала лавировать между старой мебелью, рамками, вышедшим из строя фотооборудованием. Десятки рулонов еще упакованной минеральной ваты были придавлены обвалившимся остовом крыши.
К счастью, никаких следов трупа.
Она чуть было не повернула обратно, но что-то за рулонами изоляционного материала привлекло ее внимание. Она подошла поближе. Перед ней в углу, защищенном толстой балкой, был спрятан перемазанный засохшей землей небольшой ящик из довольно плохой фанеры.
И в нем обнаружились крошечные кости.
Они были похожи на кусочки какой-то мрачноватой головоломки. Взгляд Камиль привлек череп с двумя маленькими глазницами, которые словно смотрели на нее.
Череп выглядел совершенно человеческим.
Молодая женщина содрогнулась. Рядом с ящичком лежал фотоальбом и открытый конверт. Камиль взяла их в руки. Почтовый адрес на лицевой стороне конверта принадлежал фотографу. Письмо пришло из Испании, точнее, из города Матадепера, судя по почтовому штемпелю, и было датировано 27 сентября 2011 года, то есть почти год назад…
Ей на ладонь из конверта выскользнуло старое фото: портрет молодой, смуглой, темноволосой женщины между двумя монахинями. Выражение их лиц было строгим, холодным. Судя по потертости глянцевой бумаги, фото было сделано отнюдь не вчера. Камиль заметила округлившийся живот молодой женщины. Та была беременна.
Камиль перевернула снимок и смогла прочитать сделанную мелким почерком надпись: Мария, Валенсия. Имя, город. Подпись Микаэля.
Она положила фотографию на место, глубоко взволнованная этой странной находкой, и заглянула в альбом. Фото молодых родителей, беременная мама, папа, положивший руку на округлившийся живот и глядящий в объектив. Потом ребенок месячного возраста – в ванночке, на руках отца, дающего ему рожок… Должно быть, это были родители Микаэля Флореса. Старые снимки, даты, названия мест. Мать с совершенно другой внешностью, непохожая на Марию. Высокая блондинка с короткими волосами, вполне здоровая с виду. Но должно быть, она нечасто улыбалась. От фотографий исходила настоящая печаль. В этих лицах из прошлого застыло страдание.
И тут Камиль заметила, что с альбомом что-то не так, и пролистала его назад.
Оттуда были вырваны листы – как раз после рождения ребенка.
Она закрыла его, заинтригованная. Микаэль Флорес, о котором она ровным счетом ничего не знала, прятал у себя на чердаке младенческий скелет и следы своего прошлого.
Мрачная тайна, которую раскрыла буря.
Камиль оставила ящик с костями там же, где нашла, и спустилась с чердака. Проходя мимо первой комнаты, она заметила на полу и на части стены следы, на которые в первый раз не обратила внимания. Похоже на засохшую кровь.
Что тут произошло? Ей в голову сразу пришло наихудшее.
