– Николич, серб по национальности, привозил цыганок из Восточной Европы и продавал Даниэлю Луазо, примерно одну-две в месяц. Как нам сказала Камиль, цена варьировалась в зависимости от их группы крови. Только группы В и АВ.
– В и АВ? – переспросила Люси. – Если память мне не изменяет, с этих букв начинается каждая татуировка.
Список татуировок пошел по кругу. Люси оказалась права. Так что их смысл наконец частично прояснился.
– Группы В и АВ – самые редкие, – сказала Камиль. – АВ имеют меньше трех процентов населения, В – меньше десяти. Я это знаю, потому что у меня самой группа крови В. Луазо искал девушек с редко встречающимися группами. Поэтому Николич отбирал их заранее.
– Зачем? – спросил Шарко.
Молчание.
– Пока не знаем, – сказал Николя. – Зато знаем, что девушек покупал Луазо и держал в заброшенной каменоломне. Давал им есть, мыл, эпилировал, делал татуировки, после чего передавал их второму типу, о котором мы не знаем абсолютно ничего, кроме того, что он называет себя Хароном.
– Тот самый, который позволил Луазо пересечь Стикс, – добавила Люси. – Наставник…
– Правдоподобно. У нас есть даты, часы, места встреч в лесу Алат. Отправленное Луазо электронное письмо со словами: «К тому же ты встречу пропустил, Харон злится» – указывает на то, что их трое – Луазо, Харон и КП. Похититель, посредник, экзекутор.
– Я бы сказала даже, что четверо, – заметила Камиль, – если вспомнить сцену на скотобойне. Жан-Мишеля Флореса убивал один, а двое других смотрели. Однако Луазо тогда был уже мертв.
– Четверо… – повторила Люси со вздохом. – С ума сойти.
– Многие вопросы вытекают из того, что я только что рассказал, – подал голос Николя. – Откуда Луазо брал такие суммы наличными, чтобы платить Николичу? Что может оправдать такие цены? Что делал Харон с девушками?
Люси с отвращением посмотрела на фотографию отрезанной головы и добавила:
– И почему Луазо платил так дорого, если они кончили таким образом? Речь наверняка не о проституции и не о работорговле. Тут что-то другое…
– Да, это звено полностью отсутствует в цепи, – подхватил Белланже. – Мы знаем, откуда поступают девушки, как они кончают в руках этого КП. Остается узнать роль Харона и четвертого неизвестного…
– Может, этот четвертый просто заменяет Луазо? – сказала Камиль. – Так, всего лишь предположение.
Гипотез было много, и они поднимали все больше новых вопросов. Шарко воображал адский квартет… Орду кровожадных псов, которым удалось сбиться в стаю и орудовать в тени с какой-то скрытой целью.
– А что вы узнали насчет Луазо? Копались в его прошлом?
– Паскаль Робийяр, парень из нашей команды, как раз пытается получить доступ к его банковскому счету, чтобы посмотреть, имелись ли там значительные движения средств. Луазо мертв уже больше года, отец продал его квартиру. Учитывая, насколько был осторожен этот параноик, он не должен был оставить после себя много следов, даже скоропостижно скончавшись. Он не пользовался никаким другим телефоном, кроме стационарного, во всяком случае, неизвестно, завел ли он другой номер. Значит, история его звонков мертва. Луазо был полицейским и прекрасно знал, что мобильные телефоны – настоящие доносчики и что нет ничего лучше хорошей стационарной линии, чтобы тебя нельзя было отследить, если занимаешься не совсем чистыми делишками…
Он поболтал свой виски в стакане и сделал глоток.
– Теперь вторая нить, и отнюдь не ничтожная: Микаэль Флорес и его отец, Жан-Мишель Флорес. Оба убиты с интервалом в несколько часов. У меня здесь копии досье, которые мне предоставили майор Блезак из жандармерии Эври, с одной стороны, и Ги Брока из Нормандии, с другой. Здесь есть фотографии, портреты отца и сына Флоресов в нескольких экземплярах. Я могу вам дать дубликаты, если понадобится.
Он вкратце пересказал свой разговор с жандармом из Эври: обнаружение в спальне тела Микаэля со следами пыток, аргентинский метод пытки Пикана, хирургическое удаление глаз, отсутствие следов, загадочная личность фотографа и границы, которые он был готов преступить. При виде фотографии женщины из Ганы, привязанной крестом к колышкам во дворе, и нескольких других все буквально онемели.
Потом Николя положил рядом с фотографией отрезанной головы фото аргентинца, держащего перед глазами руки, сложенные наподобие бинокля.
– Это какой-то аргентинец по прозвищу Эль Бендито, что значит «блаженный», – пояснил он. – Фотография была сделана в Буэнос-Айресе, в районе Боэдо. Она висела в лаборатории Микаэля Флореса среди прочих. Жандарм из Эври забрал ее во время обыска, потому что она касалась Аргентины, но ничего не смог из нее извлечь. Нам придется поработать лучше, чем он.
Каждый старался собрать воедино кусочки пазла, найти связи. Белланже продолжил:
– В Аргентине Флорес сначала съездил в два отдаленных местечка, затерянных где-то у черта на куличках, потом вернулся в Буэнос-Айрес и стал прочесывать его многочисленные кварталы, пока не нашел этого Бендито. Быть может, ключ ко всему как раз этот тип, но как до него добраться? Почти невозможно. Буэнос-Айрес – один из самых больших и многолюдных городов мира.
Камиль внимательно смотрела на фото. Что-то в этом снимке не давало ей покоя. Что-то очевидное, бросавшееся в глаза, хотя сейчас она не могла объяснить, что именно. Белланже оторвал ее от этих мыслей, вернувшись в итоге к черно-белому фото, найденному вместе с маленьким гробом.
– И наконец, это последнее фото, которое вы нам предоставили. Мария, Валенсия… Еще один кусочек мозаики. Надеюсь, ваша поездка в Испанию даст нам ответы на эти вопросы.
Шарко ткнул пальцем в снимок:
– Она беременна. У Микаэля Флореса был сын?
– Майор жандармерии вкратце рассказал мне о жизни Флореса. Нет, он никогда не был женат, и у него никогда не было детей. Имя Мария ни разу не встречается в его досье. Может, она мать ребенка, чьим скелетом мы располагаем, а Микаэль его отец? Тесты ДНК должны будут нам помочь узнать, связан ли младенец генетически с фотографом.
– По словам Ги Брока, отец Микаэля часто ездил в Испанию, – подчеркнула Камиль.
– Думаете, он виделся с Марией? По-вашему, эта женщина была связана не с Микаэлем, а с его отцом? И ее беременность – результат их связи?
– Такая возможность есть. Снимок-то довольно старый. И к тому же остается еще семейный альбом с вырванными страницами… Словно старались сохранить какую-то тайну.
– В таком случае я попрошу также сравнить ДНК скелета с ДНК Жан-Мишеля, которая должна быть в базе данных. Посмотрим, не обнаружится ли родственная связь.
Молодая женщина рассматривала фотографию изувеченного отца, которую Белланже извлек из досье Ги Брока. И высказала вслух свои соображения:
– Присутствие трех концентрических кругов под разными посланиями и на месте убийства Жан-Мишеля Флореса недвусмысленно доказывает, что ваша нить и моя связаны. Они являются частью одного клубка. Клубка со многими убийцами, похитителями, насильниками, называйте их как хотите.
